– А я-то заболтался и позабыл, что дожидаются меня там. Ну, ничего, не впервой им. Иной раз звонят, звонят по телефону, посылают за мной, а я нейду… А приеду неожиданно – вот и радость большая, от этого и цены мне больше.
– Ну, прощай, милый, – обращаясь ко мне, сказал Распутин. Затем, взглянув на М. Г., он прибавил, указывая на меня: – Умный, умный. Только бы вот не сбили с толку… Станет ежели меня слушать – все будет хорошо. Правду я говорю. Вот растолкуй ты это ему, чтобы хорошенько понял… Ну, прощай, прощай. Заходи скорей. – И он меня обнял и поцеловал.
В материалах ЧСК Временного правительства сохранился протокол допроса И.Ф. Манасевича-Мануйлова от 10 апреля 1917 г., в котором значится по поводу поездок Распутина в Царское Село:
«Манасевич-Мануйлов.
Дождавшись отъезда Распутина, М. Г. и я сошли по той же черной лестнице и, выйдя на Гороховую, направились к Фонтанке, где нас ожидал автомобиль.
Дорогой М. Г. опять делилась со мной своими чувствами к «старцу».
– Не правда ли, как у Григория Ефимовича хорошо и как в его присутствии забываешь все мирское? – говорила она. – Он вносит в человеческие души какое-то удивительное спокойствие.
Мне оставалось только согласиться с ней, но я тем не менее высказал ей следующую мысль.
– А вы знаете, – сказал я, – что Григорию Ефимовичу следовало бы как можно скорее покинуть Петербург.
– Почему? – испуганно спросила она.
– Да потому, что его скоро убьют. Я в этом совершенно уверен и советую вам сделать все, от вас зависящее, чтобы повлиять на него в должном направлении. Уехать ему необходимо.
– Нет, нет! – в ужасе воскликнула М. Г. – Этого никогда не будет. Господь не отнимет его у нас. Поймите, что он – наше единственное утешение и поддержка. Если его не станет, то все пропало. Императрица верит, что, пока Григорий Ефимович здесь, с наследником ничего не случится, а как только он уедет, то наследник непременно заболеет… Это уже не раз бывало, что с его отъездом наследнику делалось плохо и приходилось Григорию Ефимовичу с дороги возвращаться. И удивительно: как только он вернется, мальчик сразу поправляется. Григорий Ефимович и сам говорит: «Если меня убьют, то и наследнику не быть живому – непременно умрет».
– Ведь на Григория Ефимовича было уже несколько покушений и Господь сохранил его, – продолжала М. Г. – Он теперь так осторожен, и у него такая охрана, что за него нечего бояться.
Мы подъехали к дому, где жила семья Г.
– Когда я вас снова увижу? – спросила меня М. Г.
Я попросил ее мне позвонить после того, как она снова увидится со «старцем». Мне очень хотелось узнать, какое впечатление произвел на него мой последний с ним разговор.