Загадка XIV века

Хотя смертность во время «второй чумы» была меньше, чем при «великом море», это второе проявление смертельной болезни привело к страху и неуверенности в будущем. Люди боялись, что чума может вернуться в любое время, как, к примеру, отряд беспощадных разбойников. Во второй половине XIV столетия чувство безвыходности стало господствующим, и появились пророчества о грядущем Апокалипсисе.

Наиболее известным из пророков конца света стал Жан де ла Роктайяд, францисканский монах, заключенный в тюрьму в Авиньоне за наставления, в которых он обвинял в развращенности и продажности прелатов и знать. Подобно Жану де Венету, Роктайяд симпатизировал простому народу и порицал власть имущих. В своем труде, написанном в камере, Роктайяд предсказал, что во Франции, как и во всем христианском мире, возникнут неисчислимые бедствия: сначала будет господствовать тирания, затем народ поднимется против власти, которую «безжалостно покарают»; многие женщины овдовеют и лишатся достатка; в земли латинов вторгнутся татары и сарацины; правители объединятся с народом, чтобы отобрать у священнослужителей, погрязших в разврате и роскоши, их огромную собственность; знать лишится своих многочисленных привилегий; явится Антихрист и будет распространять свое пагубное учение; ураганы, наводнения и чума уничтожат большинство человечества, чтобы подготовить путь к обновлению.

Как большинство средневековых провидцев, Роктайяд полагал, что мировая разруха станет прелюдией к лучшему, справедливому миру. Он считал, что папа станет реформатором церкви, очищенной от скверны нуждой и страданиями, а также предполагал, что французского короля — вопреки всяким правилам — изберут императором Священной Римской империи и он станет самым рассудительным и справедливым правителем с начала времен. Вместе с папой этот монарх изгонит сарацин и татар из Европы, обратит в христианство всех евреев, мусульман и язычников, искоренит ересь и установит всеобщий мир, который станет господствовать на земле до Судного дня и конца времен.

«Вторая чума» поразила и некоторых французских заложников. Так, ее жертвой стал граф Ги де Сен-Поль, «благочестивый и добродетельный рыцарь, милосердный к бедным и обездоленным», питавший отвращение к продажности мира и вожделению и выступавший за святость брака. Умер от чумы и герцог Ланкастерский, по-видимому самый богатый человек в Англии. Он оставил свой титул и состояние Иоанну Гентскому, третьему сыну короля Эдуарда.

В 1357 году, спустя восемь лет после окончания «великого мора», в Лондоне все еще проживало лишь две трети прежнего населения, и санитария в городе не улучшилась. Горожане опорожняли ночные горшки на улицу, а пищевые отходы и мусор зачастую выбрасывали в окно, ленясь дойти до сточной канавы. Помещения, в которых содержался домашний скот, утопали в навозе. Указа городских властей о запрете загрязнения улиц горожане, как правило, не придерживались. Положение изменилось к лучшему только тогда, когда городские власти организовали работу наемных мусорщиков.

Перспективы французских заложников в Англии не были радужными. Их возвращение на родину зависело от регулярности и полноты поступлений в Англию платежей в счет выкупа Иоанна. Однако уже первый платеж был меньше оговоренного договором. Сбор денег осложнялся новой вспышкой чумы и разорением страны разбойничьими отрядами. Так, в бургундском городе Буксо, как упомянуто в королевском указе 1361 года, «из-за вспышки „второй чумы“ и набегов разбойников уцелела лишь пятая часть населения, и потому, если заставить оставшихся в живых горожан платить налоги, как прежде, им придется покинуть город и жить подаянием». Поэтому им было предписано платить лишь один налог в год вместо обычных двух.

Пострадали и церкви, на что приходские священники постоянно жаловались епископам. Свечи в церквях в большинстве своем не горели, потому что по храмам гулял ветер из-за выбитых стекол в окнах, крыши текли, дождь заливал алтарь, денег на ремонт не было. Аббаты и аббатисы с трудом выискивали средства к существованию. Прелаты были вынуждены передвигаться пешком (к чему они не привыкли) и не в окружении свиты, а в сопровождении лишь одного слуги. Университеты также испытывали не лучшие времена, теряя большое число студентов, не имевших возможности вносить плату за обучение. В университете города Монпелье число студентов сократилось с тысячи до двухсот.