Загадка XIV века

Когда пришла третья волна чумы, распространение заразы встретили в большей готовности, хотя вряд ли кто стал лучше понимать природу заболевания. Бернабо приказал каждую жертву выносить из города в чистое поле и оставлять там либо умирать, либо выздоравливать. Любой человек, ухаживавший за чумным пациентом, должен был находиться десять дней в карантине; священников под угрозой смерти обязали присматриваться к пастве в поиске симптомов и сообщать о них в специальную комиссию; человек, занесший болезнь в город, приговаривался к смерти и конфискации имущества. Венеция не пускала к себе корабли, если подозревала, что они разносят инфекцию вместе с блохами и крысами. Но предосторожности, хотя и благоразумные и оправданные, не могли остановить разносчиков заразы. В Пьяченце, там, где де Куси остановил войну, умерла половина населения, а в Пизе, где эпидемия длилась два года, умерли четверо из каждых пяти детей. Самой знаменитой смертью 1374 года стала смерть Петрарки в возрасте семидесяти лет, но умер он не от чумы. Поэт мирно сидел в кресле, положив голову и руки на стопку книг. Его старинный друг Боккаччо, больной и расстроенный, последовал за ним на следующий год.

В долине Рейна, не затронутой чумой, распространялась новая зараза, известная как «безумная пляска», иначе хорея. Возникла ли она из-за несчастий и бездомности, вызванных в том году весенним половодьем Рейна, либо оказалась спонтанным проявлением тревожного времени, истории неизвестно, зато современники не сомневались в причинах. Они считали себя одержимыми демонами. На улицах и в церквях они собирались в кружок и плясали часами, подпрыгивая и визжа, выкликали демонов по имени, просили, чтобы те их не мучили, или кричали, что видят Христа, Деву Марию или раскрывшиеся небеса. Устав, они падали на землю, катались по ней и стонали, словно в агонии. Эта мания распространилась на Голландию и Фландрию, плясуны являлись с венками на голове, двигались толпой, переходили с места на место, словно флагелланты. В основном, это были бедняки — крестьяне, ремесленники, слуги и попрошайки, большую часть составляли женщины, особенно незамужние. За плясками часто следовали сексуальные оргии, однако главной целью таких действ являлось изгнание дьявола. В агонии тех времен люди чувствовали присутствие демона, и в их мозгу ничто так четко не указывало на происки Сатаны, как мода на туфли с длинными загнутыми носами, осуждение которых они столь часто слышали в церкви. Люди усматривали в этой обуви нечто слегка безумное, отмеченное печатью дьявола.

И плясуны, и флагелланты враждебно относились к церкви. В стремлении подавить сумасшествие священники устраивали множество экзорцизмов, а народ завороженно наблюдал процесс изгнания бесов. Людей призывали молиться за страдальцев. Через год сумасшествие исчезло, хотя и в следующие два столетия оно нет-нет да и появлялось снова. Какова бы ни была его причина, это явление свидетельствовало о растущем подчинении сверхъестественному, на что обратил внимание и папа. В августе 1374 года он объявил право инквизиции на вмешательство в суды над колдунами, с этих пор такие суды считались уголовным преступлением. Поскольку колдовство вершилось с помощью демонов, Григорий объявил подобные дела юрисдикцией церкви.

По возвращении домой де Куси обнаружил, что его страна впервые за тридцать лет получила преимущество в войне. У Франции появился король, пусть и не главнокомандующий, зато целеустремленный лидер, заботившийся о восстановлении территорий, изувеченных войной. Пока де Куси был в Италии, Англия потеряла большую часть «заморских» территорий и трех своих великих солдат — сэра Джона Чандоса, капталя де Буша и Черного принца. Если бы де Куси был здесь в период восстановления страны, а не оказался «нейтрализован» своим английским браком, он вполне мог бы играть главную роль, которая без него досталась Дюгеклену. Как бы там ни было, Карл V, постоянно стремившийся завоевать поддержку важнейших баронов, тотчас попытался приблизить к себе де Куси. Он даровал ему титул «сир», а в те времена этот титул ценился почти как титул короля или принца.

Едва Ангерран вернулся, король тотчас вызвал его к себе. Карл устроил обед в честь де Куси и расспросил о новостях папской войны. Из Парижа Ангерран поехал домой, к жене, «и если они широко отметили это событие, то у них на то была важная причина», заметил Фруассар, «ибо они давно не видели друг друга». За супружеским воссоединением последовало торжественное чествование: в ноябре 1374 года Карл V назначил де Куси маршалом Франции и послал к нему рыцаря с королевским стягом; рыцарь доставил Ангеррану знак отличия. Поскольку де Куси по-прежнему был связан двойным вассальством, он вынужден был отклонить маршальский жезл. Тем не менее в августе 1374 года король положил де Куси ежегодное жалование в шесть тысяч франков, первую выплату из которого в размере тысячи франков Ангерран получил уже в ноябре.