Загадка XIV века

Соглашение стало шедевром дипломатического искусства, а французы, добившись цели, сохраняли невозмутимый вид. Дураццо оказался в проигрыше, ему пришлось принять свершившийся факт; семейство Пьетрамала, ожидавшее, что снова обретет власть, впало в ярость; жители Ареццо тоже были немало разочарованы, поскольку не получили никакой компенсации. В отместку в день ухода Ангеррана Пьетрамала устроили засаду французским фуражирам, других заманили «к себе домой обещанием хорошего угощения, а после убили». Де Куси тотчас потребовал от Флоренции наказания, заявил, что подобные действия подрывают веру в «установившуюся между нами дружбу». Флоренция выразила глубочайшее сожаление и велеречиво заклеймила «негодных» Пьетрамала. Их родовое имя — Тарлати — как говорят, происходило от слова, означавшего «дерево, сгнившее от насекомых-короедов», а имя Пьетрамала произошло от pietra, то есть «камень», и этому роду оно очень соответствовало, ибо «все они тверды и постоянны в своих преступлениях». Де Куси выслушал эти образные, но бесполезные замечания, и на этом дипломатическая дуэль между Флоренцией и де Куси закончилась.

Обоюдные обязательства были выполнены. 15 и 17 ноября Флоренция выплатила тридцать тысяч флоринов, Караччоло сдался 18-го, де Куси покинул Ареццо 20 ноября. Не желая встречи с враждебным населением, он не стал возвращаться по дороге, по которой сюда явился, а перешел через горы и по восточному склону спустился в Болонью, причем, изображая победоносное возвращение, выдвинул арьергард вперед. В Болонье на Рождество с ним полностью рассчитались. В Авиньон де Куси вернулся в январе 1385 года. Через Альпы он перешел, не потеряв ни одного солдата.

Талант де Куси, необычный для того времени, заключался в понимании обстановки, особенно наглядно это проявилось в итальянской кампании; стоит сравнить его поведение с поведением герцога Анжуйского. Охота за неаполитанской короной — как бы строго ни судили ее впоследствии критики — не обязательно была обречена на катастрофу. У герцога Анжуйского был шанс не хуже, чем у соперника. Погубили его поздний старт, плохое руководство, напрасная трата времени и ресурсов на демонстрацию королевского достоинства, прежде чем он стал королем. Если бы он повел за собой армию быстро и в спартанских условиях, то нашел бы своим ресурсам лучшее применение, и результат мог бы быть другим. Но мы смотрим на средневековую историю с современной точки зрения.

Кампания оказалась весьма затратной. Цена войны стала ядом, отравлявшим весь XIV век. Средства, пожалованные короной и собранные самим герцогом, не говоря уже о сумме, похищенной Пьером де Краоном, были выжаты из французского народа ради цели, которая ни в настоящем, ни в будущем не принесла ему блага. Все это не осталось незамеченным, и народ волновался. Услышав о смерти герцога, портной из Орлеана по имени Гийом Жупонье, изрядно выпив, разразился тирадой, которой хронист засвидетельствовал голос народа: «Чего ради он поперся туда, этот герцог Анжуйский? Он ограбил нас и увез наши денежки в Италию, ему вздумалось захватить другую землю. Теперь он сдох, и будь он проклят, и Людовик Святой и прочие короли вместе с ним. Дрянь, дрянь, а не король! Не надо нам короля, Бог — вот наш король! Вы думаете, они честно заработали то, что у них есть? Они дерут с меня налог, им мало, и они снова берут, злятся, что не могут взять все, что у нас есть. Зачем они забирают у меня то, что я зарабатываю своей иглой? Пусть только тронут моего сына, да будь моя воля, я бы всех королей увидел в гробу».

В этом письменном свидетельстве выражено то, что не осмеливались сказать другие. Портной был арестован и посажен в тюрьму, но правитель Орлеана его помиловал.

Вдова герцога Анжуйского, урожденная Мария Бретонская, дочь блаженного, пусть и безжалостного Карла Блуасского и его непреклонной жены, добивалась неаполитанской короны для своего сына Людовика II с тем же рвением, с каким ее родители добивались Бретонского герцогства, — и с не лучшим результатом. В пожизненном соперничестве с Карлом Дураццо и его сыном Людовик II оказался не более успешным, чем отец. Неаполем стала править арагонская династия, потом испанские Бурбоны, а герцоги Анжуйские на протяжении двух веков по-прежнему упорствовали в своих притязаниях, настаивая на возврате отнятой у них короны.

Другой целью французов в Италии было утверждение папы Климента. Это желание превратилось в наваждение. В припадке безумия папа Урбан поссорился с Карлом Дураццо и был изгнан из Неаполя. Он набрал наемников и пошел с войском по Италии, осаждал города, захватывал пленных, обрушивал на врагов анафемы, отлучал от церкви, возил с собой шестерых пленных кардиналов, которых обвинил в заговоре против себя. Когда лошадь одного из кардиналов охромела, Урбан забил несчастного прелата до смерти и бросил его труп подле дороги. Потом он казнил четверых из пяти оставшихся.