Загадка жертвы

– Если вы сейчас же не уйдете, я вызову полицию, – настаивал Вишневский и даже показал нахалу сотовый телефон, который до сих пор держал в руке.

Но тот даже не пошевелился, зато пошевелился Вовик. Он подошел к художнику, взял его за руку, в которой был телефон, и так ее сжал своей клешней, что Вишневский подумал, что тот сломает ему запястье. Рука разжалась, и телефон упал на пол.

– Никому вы не позвоните, – спокойно и даже как-то весело сказал Валентин Сергеевич. – Я пришел к вам с деловым предложением, честно раскрыл вам его суть, предложил хорошие деньги. А вы? Как вы себя ведете? – Он покачал головой, словно осуждая действия художника. – Нет уж. Теперь у вас только два выхода из создавшегося положения. И, прошу заметить, создал его не я, а вы сами, дорогой мой Александр Андреевич.

Валентин Сергеевич прошелся вдоль картин, которые стояли возле стен студии, и вернулся к художнику, что стоял под пристальным наблюдением Вовика и потирал пострадавшее запястье. Телефон так и лежал на полу возле его ног, но он не решался его поднять, понимая, что Вовик ему этого не позволит.

– Так вот, – продолжил говорить Валентин Сергеевич, обращаясь к Вишневскому, – или вы соглашаетесь выполнить мой заказ, или Вовик сделает так, что вы вообще больше не будете ни рисовать, ни ходить, даже дышать не будете, не говоря уже о таких приятностях, как заниматься любовью с вашей молодой и очень даже симпатичной супругой. Да, такова, к сожалению, правда жизни, – констатировал он с деланым сожалением в голосе. – Но ведь намного приятнее, согласитесь, сделать все, о чем вас просят, получить за это хороший гонорар и поехать с женой, ну, например, в Эмираты на пару недель. Отдохнуть на песочке, – мечтательно стал перечислять заказчик, – искупаться в море, побродить по дорогим бутикам, полюбоваться видами… М-да. Сам бы прямо сейчас туда и махнул. Но дела не отпускают, уважаемый Александр Андреевич. А посему придется вам съездить отдохнуть и за меня, и за себя.

Валентин Сергеевич серьезно и без тени улыбки посмотрел на Вишневского.

– Так что решайте прямо сейчас, чего вы хотите от этой жизни, и разойдемся с миром, – поставил он точку в разговоре.

– Пришлось мне согласиться, – устало закончил свой рассказ Алик. – А что я мог сделать? Пойди я в полицию потом, когда и Валентин Сергеевич, и Вовик уже ушли? Так они меня бы выследили и прикончили. Или, что еще хуже, сделали что-то с Василисой. Жене я сказал, что заказ был сделан через адвоката одного очень богатого мадридского коллекционера. Я надеялся, что они оставят меня в покое, если я выполню их заказ… А теперь, когда картины нет… Когда ее украли… Я боюсь, что они и меня, и Василису просто-напросто убьют.

– Или поставят на счетчик, – пробормотала я.

– Что? – не понял Алик. – Что значит – поставят на счетчик?

– Деньги с вас будут требовать за утерянную картину, – вздохнула я. – Причем очень большие деньги. И даже продажа всей вашей квартиры, – я сделала жест рукой, показывая, что квартирка-то немаленькая, – не спасет вас от этого криминального долга. Будете потом всю жизнь писать и продавать свои картины, работая на чужого дядю, вернее, на этого Валентина Сергеевича. И бежать в полицию уже будет бесполезно. Картина краденая, вы об этом знали и все равно пошли на сделку с бандитами. Соучастие, как пить дать, впаяют.

Нет, я, конечно же, не хотела так пугать Алика, он и без этого был напуганный и всю тяжесть своего нынешнего положения вполне осознавал. Но одно дело, когда ты предполагаешь опасность, а другое – когда тебе о ней говорят напрямую.

Алик в большом волнении схватил меня за руку, а затем и вовсе упал передо мной на колени.

– Таня, я вас умоляю, помогите мне… помогите нам с Василисой!

– Эй, – вскочила я со стула, – вы чего это?! А ну-ка встаньте сейчас же! – скомандовала я и отняла у Вишневского руку.

Алик с колен не встал, он закрыл лицо руками и застонал.

– Я же сказала вам, что найду вам эту проклятую картину!

Решительность в моем голосе заставила художника посмотреть на меня с надеждой и встать наконец-то с колен.

Он с трудом водрузил себя в кресло, в котором сидел до сего момента. Вид у него был несчастный и совершенно изможденный.

Мы замолчали. Вишневский весь ушел в себя, да и мне было о чем поразмышлять.

«Да, – подумала я, – влип ты, Алик, по самые уши и Василису за собой потянул. Но вот, что интересно – так это уверенность и наглость в действиях этого Валентина Сергеевича. Как говорится, „пришел, увидел, победил“. Он не стал ни уговаривать Вишневского, ни сулить ему золотых перспектив. Просто взял и поставил перед фактом. И выдвинул такие условия, что тот даже пикнуть не посмел, не говоря уж о том, чтобы что-то предпринять. Ловко! Умеют тут, в Питере, преступники создавать себе условия для безопасной работы! И что ты, Татьяна, теперь собираешься предпринять? Может, пойти кости кинуть? Они-то наверняка мне подскажут, как действовать дальше. Но для начала стоит все-таки проверить свою версию по Игорьку и попробовать найти эту Виталию, а уж там будем думать дальше».