Загадки истории. Маршалы и сподвижники Наполеона

Груши был обескуражен и подавлен неудачей у побережья Ирландии, он жаждал реабилитации и просил разрешения предпринять еще одну попытку, но в этой просьбе ему было отказано. Уже много лет спустя он резко высказался по этому поводу: «Мне бы надо было схватить Буве за шиворот и выбросить его за борт!»

После фиаско в заливе Бентри Эммануэль Груши был направлен в Италию, где ему пришлось воевать против союзной армии Суворова. В схватке при Нови 15 августа 1799 года французская армия потерпела сокрушительное поражение. Генерал Груши сражался храбро и отчаянно, получил во время битвы 14 ранений, одним из которых был разрубленный череп. Но в итоге был все-таки взят в плен. Великий князь Константин милостиво прислал ему своего личного хирурга, который решил, что трепанацию разрубленного черепа проводить не требуется. В противном случае все могло закончиться трагически…

Пройдет долгих восемь лет, но Эммануэль не забудет благородства, проявленного Великим князем, и, будучи в Тильзите, отправит Константину письмо, исполненное искренней признательности за проявленное великодушие и милосердие, в конечном итоге спасшие ему жизнь. После обмена пленными Груши служил в армии генерала Моро, действующей в Германии, и принимал участие в знаменитой битве 2–3 декабря 1800 года у местечка Гогенлинден неподалеку от Мюнхена, где рейнско-гельветическая армия под командованием генерала Жана Виктора Моро наголову разбила австрийцев эрцгерцога Иоанна и генерала барона Пауля Края. Тем самым она открыла себе прямой путь на Вену и поставила победную точку во второй австро-французской войне, закончившейся в феврале 1801 года подписанием Люневильского мира и развалом второй антифранцузской коалиции. В этой битве, помимо Груши, отличился еще один будущий маршал – Мишель Ней, а также генералы Ришпанс и Декан. Сражение началось с атаки австрийской стороны, направившей основной мощный удар в центр французской армии. Гренье, Ней и Груши легко отразили его. В это время оба крыла французской армии все более охватывали противника, блуждающего по незнакомым им лесным дорогам и тропинкам. Когда обходные движения закончились, Ней и Груши, ограничивавшиеся до тех пор обороной, внезапно перешли в наступление. Моро предписал им прорвать австрийскую боевую линию и соединиться с генералом Ришпансом, который как раз в это время ударил на австрийцев с тыла. Маневр этот был выполнен как нельзя более успешно. К трем часам пополудни французы одержали блистательную победу на всех фронтах. Груши по праву стал одним из главных героев этого сражения.

Лучше бы их пути не пересеклись…

Впервые судьба свела будущего маршала с Наполеоном Бонапартом еще в 1796 году, но чисто номинально. Груши тогда был только что назначен инспектором всех кавалерийских частей итальянской и альпийской армий. Но узнав о том, что итальянскую армию возглавил никому не известный тогда «корсиканский выскочка», он посчитал, что с таким командующим вряд ли можно добиться значительных побед, и тут же перевелся в северную армию. «Уже через месяц, – по словам Н. В. Промыслова, – генерал пожалел о своем поспешном решении, возможно, жалел о нем потом еще на протяжении долгих лет». Историк предполагает, что если бы Груши остался на прежней должности, то мог бы стать командующим кавалерией и, что самое главное, «в дальнейшем оказаться в кругу соратников Бонапарта». В конечном итоге он попадет в их число, но случится это лишь через 10 лет.

Впервые лично Груши был представлен Наполеону Бонапарту в качестве командира второй драгунской дивизии в 1806 году, перед началом боевых действий. 22 ноября они долго общались на смотре его дивизии в Берлине. В первый раз Эммануэлю представилась возможность отличиться перед лицом императора, что было очень важно для его дальнейшей карьеры. До этого случая Груши, хотя и неоднократно принимал участие в значительных сражениях, внося заметную лепту в победу, на глаза Наполеону не попадался и потому не получил особых наград. Подобными соображениями генерал откровенно делился с отцом в письме, отмечая, что не совсем доволен своими достижениями на службе. И его вполне можно было понять: он уже более десяти лет командовал пехотными и кавалерийскими дивизиями, однако никак не мог продвинуться в когорту избранных генералов, руководящих значительно более крупными воинскими объединениями и соединениями. Теперь же, подробно описывая отцу долгожданную встречу с Наполеоном, он признается, что его очаровала «доброта и внимание императора», в которых он почувствовал его расположение к себе.