Загадки Короны

Дальше путь фамильяров вел через прибрежную рощицу, где росли кокосовые пальмы и разные другие деревья. По дороге друзья наткнулись на стоявшие кружком земляные хижины-мазанки. Правда, эти жилища и на хижины-то с трудом тянули – скорее большие кучи грязи с дыркой наверху. Посреди деревушки возвышалась статуя кота, вылепленная из глины. Элдвин подошел поближе. Глиняный кот как две капли воды был похож на него самого – только весь коричневый. Ну и оба уха у него были целыми.

И вдруг в холодном вечернем воздухе раздался голос.

– Ты вернулся, – донеслось из какой-то землянки.

Элдвин развернулся. На него из темноты смотрели два недоверчивых глаза. Их обладатель явно побаивался пришельцев.

– Это он, – произнес другой голос.

Из дырок в землянках стали высовываться длинные рыла. В мгновение ока фамиляров окружили десятки трубкозубов – бледных безволосых созданий, похожих то ли на свиней, то ли на небольших бегемотов. Все они благоговейно уставились на Элдвина, а Скайлар с Гилбертом словно бы и не замечали. Самые морщинистые старички даже начали кланяться. Те, что помладше и побойчее, подбегали и дотрагивались до Элдвиновой лапы. Словно узнавали в нем какую-то важную особу.

Элдвин еще раз глянул на статую, и тут его осенило. Ну конечно! Теперь понятно, кого она изображает. Впервые в жизни Элдвин смотрел на портрет своего отца.

– Баксли, спаситель наш, – проговорил один из трубкозубов. – Ты вернулся.

– Вы не за того меня приняли, – ответил Элдвин. – Я не Баксли.

Трубкозубы оторопели.

– Но как же твои белые лапы, – осмелился возразить трубкозуб, – и окрас твоей шерсти…

– Я не Баксли. Я его сын, Элдвин.

Погасшие было глаза снова вспыхнули радостным огнем.

– Сын Баксли! – провозгласил другой трубкозуб. – Великая мать-глина даровала нам второго спасителя!

Трубкозубы ликовали. Из землянок выскакивали их новые и новые сородичи, таща глиняные горшки с муравьями. Все сгрудились вокруг Элдвина, отпихнув в сторону Скайлар с Гилбертом.

– Ой, ну что вы, – смущенно бормотал Элдвин.

Но трубкозубы уже завели вокруг кота хоровод и запели гимн:

– О могучий Баксли, сошедший с гор, ты мир принес в нашу степь! – Трубкозубы притоптывали, качая рылами в такт. – Баксли с высот спустился, слава его нетленна!

Пропев гимн, трубкозубы продолжали мерно топать и мычать вполголоса. Под эти звуки заговорил один из старейших обитателей деревни.

– Не сомневаюсь, отец рассказывал тебе эту историю много раз, – начал он. – Историю о том, как сюда явились наши соседи – свиньи- бородавочники, и заставили нас выкапывать для них червей и коренья. Каждую ночь они приходили к нам за данью. Сменялись поколения, но не находилось такого храбреца, который восстал бы против них. Не находилось до того благословенного дня, когда в нашей деревне объявился твой отец. Он увидел, как нас притесняют, и не смог стерпеть подобного. Ночью бородавочники, как обычно, явились за добычей. Но их ждало нечто удивительное. Мы попрятались в наших хижинах, а твой отец вознес в воздух когтистую лапу из песка и глины. Десяток бородавочников тут же повалился наземь, а остальные во весь дух припустили прочь под ударами могучей лапы. Твой отец сделал то, что не удавалось сделать всему нашему народу, – он вселил страх в сердца наших врагов.

Элдвин слушал, и его распирало от гордости. Выходит, Баксли был героем. Отец воспользовался песчаным знаком Ловящих Луну, чтобы прогнать злобных бородавочников. Вот открытие так открытие!

– С тех пор миновало много-много лун, и бородавочники не осмеливались появиться здесь, – продолжал старик. – Мы воздвигли эту статую в честь твоего отца, дабы помнить великого зверя, что принес мир в наше селение. – Тут в голосе трубкозуба зазвучала грусть. – Но, увы, после долгих лет мира, три месяца назад, бородавочники вернулись. В этот раз они явились по приказанию злобной зайчихи по имени Паксахара. Они пытались заставить нас служить ей. Мы отвечали, что мы всего лишь скромные землекопы и не годимся для ее изуверских дел, что бы она ни замышляла. Бородавочники увидели, что великого кошачьего воина больше нет с нами, и тогда они потребовали, чтобы мы, как прежде, служили им. С тех пор мы снова платим им дань. Но в трудный час нам был послан ты, и теперь все изменится.

– Я бы очень хотел остаться и помочь вам, – замяукал Элдвин. Он с горечью смотрел, как угасает огонек надежды в глазах старого трубкозуба. – Но я не могу задерживаться, мое дело не ждет.

– Ты совсем как твой отец, – ответил старик. – Он тоже спешил. Но он решил, что не сдвинется с места, пока не поможет нам.

Элдвин покосился на Скайлар.

– Нам надо идти, – твердо сказала сойка. – Простите.

Элдвина терзали угрызения совести, но ничего не попишешь: Скайлар права. Задержка может стоить им Ирбисовой Короны. И тогда вся Огромия будет страдать в рабстве, точь-в-точь как эти бедолаги-трубкозубы.

Элдвин опустил голову и уткнулся взглядом в пурпурную мешанину следов на земле. Вот длинные прыжки, явно совершенные в пылу сражения с бородавочниками, а вот мирный, спокойный шаг, – наверное, эти следы оставил Баксли-победитель.