Загадки золотых конвоев

Казалось бы, чего проще: если необходима специализированная подводная лодка, то её надо просто взять и построить. Проблема, однако, состояла в другом. Сегодня историки флота скрупулёзно изучили заказы на строительство всех кораблей на отечественных кораблестроительных заводах. При этом тщательно прослежена ими и судьба каждого из заказов. Дело в том, что какая бы сверхсекретная подводная лодка ни была, но строиться она должна на обычном эллинге обычного судостроительного завода, а скрыть факт постройки корабля на заводе от инженеров и рабочих абсолютно не реально. Не замеченными для вражеской разведки можно сделать десяток-другой танков, но крупный боевой корабль практически невозможно. Кроме того, спущенная на воду субмарина должна была пройти в обязательном порядке швартовые и ходовые испытания, что тоже влекло за собой нарушение секретности. Таким образом, ещё не вступив в строй, специальная разведывательная лодка уже становилась известной (пусть не своими тактико-техническими данными, а самим фактом существования) разведкам зарубежных государств.

Можно предположить, что в разведывательную лодку могли переоборудовать одну из уже построенных субмарин. Но и здесь всё не так просто! Такую подводную лодку надо было вывести из состава ВМФ, а это также не могло остаться незамеченным. Сегодня ведётся учёт всех подводных лодок от момента их закладки до момента списания в ОФИ или гибели. Исчезновение субмарины тоже не осталось бы без внимания военно-морских атташе и прочих. Сразу бы начались розыски пропавшей субмарины: когда и где исчезла, где она и в каком качестве пребывает ныне? Так же невозможно было объявить одну из лодок погибшей, чтобы потом тайком передать её в ГРУ или НКВД. Все погибшие до войны субмарины (за исключением Д-1 на Северном флоте) были найдены и в своём большинстве подняты. Что касается Д-1, то на подробностях трагедии в Мотовском заливе мы остановимся в своё время.

Было и ещё одно немаловажное обстоятельство. Если подводная лодка спецслужб предназначалась для выполнения заданий особой государственной важности, то необходимо было обезопасить руководство государства от международного скандала в случае её захвата. Ведь, выполняя специальные задания, субмарина могла получить повреждения, сесть на мель, запутаться в рыбачьих сетях, наконец, могла быть просто поднята на поверхность силами ПЛО и т.п. И пусть на этой лодке будет отсутствовать государственный флаг, но установить её государственную принадлежность по маркировке аппаратуры и механизмов — задача для первоклассника. Предположим даже, что ценой огромных усилий удалось сбить всю маркировку, а техническую документацию перевести на английский язык. Это ничего не меняло! Всё равно типы электромоторов и дизелей, оптика и многое другое сразу же с головой выдавали государство — владельца пойманного «подводного призрака».

Как видим, при всём желании иметь у себя специализированную субмарину соблюдение полной секретности при её создании и последующей эксплуатации сопряжено с огромными трудностями. Отметим, что никто из наших противников и союзников в литературе, посвящённой Второй мировой войне, и словом не обмолвился о наличии у ГРУ или НКВД нескольких или хотя бы одной специальной разведывательной подводных лодок. Это может свидетельствовать только о том, что:

— никакой разведывательной лодки (или нескольких разведывательных лодок) у нас вообще не существовало;

— разведывательные лодки существовали, но введены они в боевой состав были особым, неординарным способом, что и обеспечило им полную секретность на всё время службы;

— эксплуатация секретной подводной лодки (подводных лодок) была столь успешной, что ни одна из них так и не засветилась. Последнее могло быть обеспечено только высочайшим профессионализмом её экипажа, и прежде всего командира (командиров).

История с секретной отечественной субмариной напоминает мне историю знаменитого «Летучего голландца» в романе Л. Платова «Секретный фарватер».

Признаюсь, что в своё время к рассказу севастопольского историка о таинственной разведывательной лодке я отнёсся достаточно скептически и вскоре надолго забыл о ней. Однако прошло время, и подводный «Летучий голландец» сам напомнил о себе…

В 1988 году я поступил на научно-педагогический факультет Военно-политической академии имени В.И. Ленина, где готовили будущих преподавателей истории для военных училищ. На первом курсе семинары по отечественной истории у нас вёл отставной полковник Орлов (имя и отчество его я, к сожалению, забыл). Полковник был очень стар и часто во время занятий на некоторое время засыпал. На кафедре истории КПСС ветеран пользовался огромным авторитетом и уважением как человек. Преподаватели говорили о том, что в годы войны Орлов совершил немало подвигов.