Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев

Чтобы, однако, брань, ругань и бесчестье не могли совершаться, без различия, по отношению к незнатным и знатным людям, начальство распорядилось так, чтобы тот, кто ударит или иначе обесчестит знатного человека или жену его или великокняжеского слугу — русские ли они или иностранцы, обязан заплатить крупный денежный штраф, о котором говорится: «Заплатить бесчестье». Сумма подобного штрафа исчисляется, смотря по качеству, достоинству или званию чьему-либо и называется «окладом». Сообразно особому цензу каждому назначен свой оклад. Например, боярину, смотря по его происхождению и важности положения его, платится, одному, пожалуй, 2000, другому — 1600, третьему — 1000 талеров и менее. Царскому слуге платится, смотря по его годовому жалованью. Например, так как врачу платят 600 талеров (не считая ежедневно уплачиваемого ему добавочного вознаграждения), то столько же должен ругатель, по приговору судьи, заплатить обруганному. Если бесчестили не только мужа, но и жену и детей, то жене за бесчестье надо платить вдвое, каждой дочери — 1800, а каждому сыну — 600 талеров. Так как, далее, ругатели — что с легкомысленными людьми в гневе не редко бывает — бранят иногда и родителей, и дедов, и бабок чьих-либо, то им приходится платить точно так же и за бесчестье этих последних, несмотря на то, что их уже, может быть, давно нет в живых. Если у преступника нет возможности деньгами или имуществом или всем, что у него есть, заплатить за бесчестье, то он выдается сам головою на дом оскорбленному, и тот может поступить с ним, как ему будет угодно. В таких случаях часто преступника превращают в крепостного или же велят его публично бить кнутом.

Этот способ обращения с ругателями и бесчестящими людьми предоставляется как немцам и другим иностранцам, так и русским; он, однако, очень распространен среди русских и реже встречается среди иностранцев. Мне известны только два случая среди последних. Во времена великого князя Михаила Феодоровича старый англичанин Джон Барнеслей должен был заплатить за бесчестье доктору Дею, также англичанину. Через некоторое время полковник Боккегоффен младший потребовал платы за бесчестье от француза капитана де-ла-Кост. Так как, однако, сам полковник Боккегоффен был присужден к тому же штрафу за обруганного им француза Антона де-Грэна, а де-Грэн был в приятельских отношениях с капитаном, то посредничеством удалось покончить этот спор, один штраф отменялся другим, и дело закончилось примирением.

Искать у русских большой вежливости и добрых нравов нечего: и та, и другие не очень-то заметны. Они не стесняются во всеуслышание и так, чтобы было заметно всем, проявлять действие пищи после еды и кверху и книзу. Так как они едят много чесноку и луку, то непривычному довольно трудно приходится в их присутствии.

Так как они несведущи в науках, не очень интересуются достопамятными событиями и историею отцов и дедов своих и вовсе не стремятся к знакомству с качествами чужих наций, то в сходбищах их ни о чем подобном и не приходится слышать. Не говорю я при этом, однако, о пиршествах у знатнейших бояр. Большею частью их разговоры направлены в ту сторону, куда устремляют их природа и низменный образ жизни: говорят они о разврате, о гнусных пороках, о неприличностях и безнравственных поступках, частью ими самими, частью другими совершенных. Они рассказывают разные постыдные басни, и кто при этом в состоянии отмочить самые грубые похабности и неприличности, притом с самой легкомысленною мимикою, тот считается лучшим и приятнейшим собеседником. То же направление имеют и их танцы, часто сопровождаемые неприличными телодвижениями. Говорят, что иногда бродячие комедианты, танцуя, открывают зад, а может быть, еще что-либо; подобного рода бесстыдными танцами между прочим, в свое время увеселяли датского посла Иакова. Он рассказывал, что при этом русские женщины через окна комнат представляли ему странные положения и виды.

Они так преданы плотским удовольствиям и разврату, что некоторые оскверняются гнусным пороком, именуемым у нас содомиею. Это обстоятельство доставляет им потом тему для разговоров на пиршествах. Захваченные в таких преступлениях не наказываются у них серьезно. Подобные гнусные вещи распеваются кабацкими музыкантами на открытых улицах или же показываются молодежи и детям в кукольных театрах за деньги. Их плясуны — вожаки медведей имеют при себе и таких комедиантов, которые, между прочим, при помощи кукол, устраивают представление. Эти комедианты завязывают себе вокруг тела одеяло и расправляют его вверх вокруг себя, изображая таким образом переносный театр, с которым они могут бегать по улицам и на котором в то же время могут происходить кукольные игры.