Загадочный Шекспир

Этим вопросом авторы теории интересуются куда меньше, сваливая все, как обычно, на Шекспира, родившегося в Стратфорде «в семье низкого статуса, а огромные куски его жизни не задокументированы», «он был ничем не примечательным актером», «он едва умел писать собственное имя», «он владел 10 % дохода от «Глобуса», одалживал деньги, держал нелегальную пивнушку, подавал в суд на соседей и оставил вторую лучшую кровать в доме жене»[55]. Обвинения либо бездоказательные, либо ни о чем не говорящие.

Не умаляя способностей графа Оксфорда, следует отметить: степени магистра в университетах Оксфорда и Кембриджа граф получал не обычным путем, окончив соответствующие заведения, а в качестве почести, оказанной подданному ее величества. Конечно, граф получил великолепное образование в доме лорда Берли и расширил кругозор, путешествуя по Европе. Следует ли из этого, что способностей к написанию пьес у него было куда больше, чем у Шекспира, запросто переписывавшего известные сюжеты на свой лад? Скорее, на самом деле более образованный граф, куда трепетнее относился бы к классическим текстам. Ведь из-под пера Шекспира выходили строчки, понятные простому люду, а граф не настолько «близок был к народу».

Сторонники авторства Оксфорда не останавливаются на уничижительных характеристиках Шекспира, они приводят в пример путешествия графа Оксфорда по Италии и утверждают, что действие шекспировских пьес происходит именно в тех городах, которые посетил на своем пути де Вер. Как-то: Венеция, Милан, Флоренция, Падуя, Верона. Однако «отличный» довод! И поныне – эти города, жемчужины Италии, в планах любого, кто хотел бы ее посетить.

«Доктор Иган[56]

добавляет: «существуют детали, которые требуют информации, полученной из первоисточника, например, знание картин Джулио Романо, известного сегодня как скульптора, но в его дни известного своими картинами, а Шекспир показывает знание этого факта»[57].

Не претендуя на истину в последней инстанции, автор данной книги, тем не менее, осмелится поспорить с уважаемым ученым. Джулио Романо и по сей день считается выдающимся художником, учеником Рафаэля, и архитектором, но никак не скульптором. И далее, про упоминание этого имени Шекспиром в пьесе «Зимняя сказка». Сначала процитируем крохотный пассаж, посвященный итальянскому мастеру:

«Принцесса узнала, что у Паулины есть статуя ее матери, над которой много лет трудился великий итальянский мастер Джулио Романо: когда бы он имел возможность оживлять свои статуи, он мог бы соперничать с природой и ее мастерством, – до того он близок к натуре. Его Гермиона так схожа с настоящей Гермионой, что, по словам тех, кто видел статую, хочется с ней заговорить и ждать ответа»[58].

Трудности перевода? Нет, в английском варианте тоже упоминается статуя. «Героиня, Гермиона, пусть будет дочерью русского царя. Когда же понадобится сказать о том, что скульптор изваял ее статую, то этим скульптором будет итальянец Джулио Романо. Так нужно тоже для большей красочности рассказа. Какая смесь имен, названий и понятий!» – пишет в своей статье известный шекспировед А. Аникст, оправдывая вольности Шекспира.

Вернемся к словам редактора журнала «The Oxfordian», журнала, который с 1998 года издается в Америке и призван освещать вопросы, связанные с творчеством Шекспира. Заметим, словам цитируемым, словам, не оставшимся незамеченными. Во-первых, Шекспир упоминает именно скульптуру, а не картины. Во-вторых, в этом-то и суть проблемы: драматург, оставаясь верным себе, с легкостью нанизывает фразу за фразой, не смущаясь ни на секунду. Да, если бы у него были глубокие знания графа Оксфорда, он бы подобную ошибку никогда не допустил. Граф упомянул бы другого итальянского скульптора, который действительно скульптором и являлся. Шекспир, видимо, где-то услышал имя умершего в 1546 году, как минимум за пятьдесят лет до написания «Зимней сказки», художника. Он точно не знал, в какой области творил Джулио Романо, решил, что тот скульптурой мог «баловаться» вполне, и без зазрения совести вставил имя в пьесу.

Обычной публике, стоявшей в партере, тем более не было известно имя итальянца. Да и не несет оно в пьесе никакой нагрузки, кроме упоминания на итальянский манер звучащей фамилии. Почему же перевираются так очевидно факты? Наверное, редактор американского журнала, как в свое время Шекспир, рассчитывает на незнание читателями итальянского художника и на то, что не самую известную пьесу драматурга они просто-напросто не читали и не видели в театре.