Загадочный Волжский

— Влетаю в свой двор — там обычно полным–полно народу, много детей, мужики сидят на скамейках агитплощадки, режутся кто в карты, кто в домино, гомон стоит… И здесь никого, пусто. А сумерки уже заметные. Влетаю в подъезд, бегу на свой этаж, открываю ключом квартиру и с маху бью по выключателю… Сверкнула искра — и тотчас в квартиру ворвался шум двора. Я к окну, на балкон, а там шум–гам, город живет, огни во всех окнах… Вот оно, родное, все на месте… Боже ты мой! И дома все в наличии — матушка, брат…

Однако он тогда так ничего и не сказал им — испугался непонятного. И в пойму вечером не поехал. Не до того было…

— Со мной произошло то, чего не могло быть! — убеждал меня Володя. — Скорее всего, на эти сорок минут я попадал в параллельный мир. Только это теперь–то я начитанный, что–то слышал, а тогда… полнейший идиотизм!

Лебедев провез меня на «Жигулях» по тому маршруту, каким шел в июльский вечер, вспоминал детали — происшествие отпечаталось в голове, как на кинопленке.

— Меня потом всегда занимало одно — происходило ли подобное с кем–либо другим? — размышлял он.

— Происходило, — уверил я его и поведал ситуацию с Оболкиным.

Наваждение

История, приключившаяся с Михаилом Васильевичем, всплыла в моей памяти тотчас. Тем более что двор, из которого Лебедев стартовал в пробег по странно–пустынному городу, примыкает к его дому. Можно сказать, это один двор. Не откладывая, я позвонил Оболкину, и мы встретились. Рассказ повторился в точности, как тогда, в середине 90-х.

— Я пришел в магазин запчастей для мотоциклов, что располагался по Энгельса почти напротив технического училища, — вспоминал минувшее Оболкин. — Вторая половина августа, солнечно, три часа дня, магазин только что открылся после обеденного перерыва. Походил у витрин минут 20, ничего не купил и — на улицу. Показалось, стало сумрачно, и людей — никого. Я сходу–то не придал значения, ну и пошел назад домой через площадь Карбышева по тропинке через газон. И тут вдруг обнаружил, что трамвайные рельсы не сворачивают на Карбышева, а идут прямо, по Энгельса! Остановился — что такое? Ориентировку потерял? Но правду сказать, голова у меня в тот момент действительно была, как после наркоза, дурная, словом, — знакомое ощущение после одной хирургической операции.

— Что еще помните?

— Металлические перила вдоль тропы, а их не было в реальности никогда, на месте училища какое–то другое здание… Памятника генералу Карбышеву тоже не было. Но главное — ни огней в окнах, ни людей, ни машин. А сумерки уже — может, даже глубокая ночь, но без нашей обычной темени.

В полном смятении Михаил Васильевич вернулся к магазину, как к отправной точке. Темно, витрины не освещены, темно–серое небо и совершенно мрачный город! В прошлом опытный таежник, он стал догадываться, что или с ним, или в городе творится что–то аномальное. Задумался: не туда попал? Но надо же возвращаться!.. Пошел обратно через площадь. И тут навстречу идет человек в каком–то балахоне: куртка с капюшоном, руки в карманах, голова наклоненная, лица не разглядеть.

— Я хотел его спросить: как называется этот город? Однако сообразил, что меня просто примут за сумасшедшего, и в последний момент промолчал, — рассказывал мой знакомый. — Человек быстро прошел мимо, а я дальше по Энгельса. И тут меня осенило: зайду–ка я к внуку. Он жил в доме рядом с библиотекой. Уже осознаю, что попал в другой мир, и надо выбираться. Конечно, страх накатил — вдруг я тут останусь навсегда?

На резко прозвучавший звонок дверь открыл… его Лешка! «Заходи, дед! — удивился он позднему визиту. — Ты что такой бледный?» «Да вот, сердце вроде прихватило, — Михаил Васильевич присматривался к внуку (тот ли?). — Чаю нальешь?

В квартире горел свет, работал телевизор, за окном шумели автомобили, доносился городской гул, которому Оболкин был несказанно рад. Наваждение кончилось. Глянул на часы — 21. «Где же я был почти шесть часов?» — мелькнула мысль. За чаем внуку рассказал о приключении. «Ну ты, дед, даешь!..» — только и вымолвил он.

— И какие же у вас версии? — спрашиваю собеседника.

— Только одна, — задумался Оболкин, — это параллельный мир. Другое не приходит в голову. Мне о таких провалах в иные измерения рассказывали. Подобные переходы порой бывают безвозвратными. Считай, что мне повезло.

А я вспомнил о волжанке, девочке–рентгене Кате Черкасовой. Когда–то она мне говорила, что чувствует и знает про порталы — переходы в иные измерения. Один из них будто бы на улице Энгельса. В какой момент и почему они открываются — никому неизвестно. Но такое случается. Может, еще кто–то попадал в такие ситуации? Хорошо бы услышать новые версии.

«Кружилась там четыре часа…»

И версии не преминули объявиться. После публикации истории с порталом в городскую газету позвонила волжанка Валентина Николаевна и рассказала, как она тоже оказалась в ловушке времени и пространства.