Загляни в себя. Ни воды, ни луны

Если вы вкусите от Будды, Иисуса или Рамакришны, вкус будет один и тот же, они все похожи на море. Но люди нравственные все разные. Нравственный мусульманин будет отличаться от нравственного индуиста, он не может быть таким же. Если это нравственный христианин, он снова будет’ другим. Нравственный человек обязан придерживаться определенной системы взглядов, подчиняться законам своего общества. Обществ много, моральных кодексов миллионы. Меняются общества, меняется мораль. Праведность вечна, она вне времени и пространства. На нее не влияют ни климат, ни страна. Праведность превыше племени и рода. Она превыше всего, сотворенного человеком. Мораль - человеческое творение, праведность - нет.

Теперь пора обратиться к этой замечательной истории. Она произошла на самом деле, это исторический факт.

Мастер дзен Хакуин был почитаем соседями, как человек, ведущий праведный образ жизни.

Соседи не знали, не осознавали, что их понимание праведности не может быть применено к этому человеку. Не осознавали! Они думали, что он был человеком нравственным, но он не был моралистом. Он был человеком праведным, невинным, а не нравственным. Он был религиозным человеком - запомните разницу - он был частицей вечной невинности, был подобен ребенку. А люди почитали его, так как они еще не осознавали различия между моралью и аморальной праведностью.

Они считали его святым, но он не был святым в их понимании. Он был святым, но он был не тем святым, которого вы могли бы оценить. Ваши стандарты здесь не подойдут. Вы должны отбросить все ваши оценки и смотреть. Вы должны отбросить все ваши суждения и смотреть; только так вам откроется, является ли этот святой истинно святым.

Однажды обнаружилось, что прекрасная девушка, жившая неподалеку от Хакуина, забеременела. Родители девушки были очень сердиты. Поначалу она не говорила, кто отец ребенка, но после многочисленных расспросов назвала Хакуина. В великом гневе родители пришли к нему. “Неужели?” - единственное, что сказал Хакуин, выслушав их.

Он не стал отрицать, не стал соглашаться. Он не пустился в объяснения. Он не говорил: “Я за это не отвечаю” и “Я отвечаю за это”. Он сказал очень уклончиво: “Неужели?”. Как будто это к нему не относится. Какая непривязанность, какая полная отстраненность! Он просто сказал: “Неужели я отец ребенка?”.

Что это значит? Это означает столь полное приятие, что даже в самом приятии нет нужды. Ведь когда вы говорите: “Я принимаю это” - глубоко внутри вы отрицаете. Когда вы говорите: “да”, тогда “нет” подразумевается. Он даже не скажет “да”. Кто он такой, чтобы говорить “да” или “нет”? Если так случилось, если это факт, тогда он будет просто свидетелем этого. Если люди дошли до того, что думают, будто он отец ребенка, к чему без пользы расстраивать их и говорить то или это? Он не станет выбирать. Вот что такое “невыбирание”. Он не будет тем или другим, он не будет защищать себя.

Праведность не нуждается в защите. Мораль всегда защищается; это потому, что мораль всегда очень легко обижается. Только взгляните на моралиста, пуританина, и он сразу чувствует себя обиженным. Если вы что-то говорите, он обижается; он непременно станет отрицать это, защищая себя. Но это одно из основополагающих психологических прозрений всех искателей истины: как только вы что-то защищаете, это означает, что вы боитесь.

Если бы Хакуин был обыкновенным святым, он бы стал защищаться. И он был бы вполне прав, защищая себя, это совершенно ясно: будущее показало, что ребенок никогда не принадлежал ему, он не был отцом ребенка. Обыкновенный святой, человек морали, даже если бы он был отцом ребенка, стал бы защищаться. Хакуин - он не был отцом - не стал предпринимать никакой защиты.

Невинность - это небезопасность, только поэтому она и невинность. Защищая невинность, вы превращаете ее в безопасность, теперь это уже не невинность - вторглась расчетливость.

Что должно было произойти в душе Хакуина? Ничего! Он просто выслушал как факт, что люди поверили, будто он отец ребенка, а потом спросил: “Неужели?” Вот и все! Он никак не отреагировал. Он не стал говорить: “да”, не стал говорить “нет”. Он и не думал защищаться, он оставался открытым и уязвимым. Невинность уязвима, это абсолютная уязвимость, открытость.

Как только вы защищаетесь, как только вы что-то отрицаете, это значит - вы боитесь. Только страх защищается. Бесстрашие не может быть защищающимся. Страх всегда во всеоружии. Если кто-то называет вас бесчестным, вы мгновенно начинаете защищаться. Почему? Зачем беспокоиться? Зачем такая реакция? Потому что вы сами знаете, что бесчестны, вот это и причиняет вам боль. Правда очень болезненна, так как она ранит вас. Вы знаете о своей бесчестности, и если кто-то называет вас бесчестным, вы не можете рассмеяться, вы становитесь серьезным. Вы вынуждены защищаться, иначе это станет известно всем. Вы должны бороться, иначе все станут думать о вас точно так же, как вы сами.