Заговор

— Не знаю, кажется, от аневризмы, скончался скоропостижно. В канцелярию только что прибежали слуги сказать. Вчера был здоров, а нынче нашли мертвым.

— Может, самоубийство?

— С чего ты взял?.. Ах, вот и Петр Алексеевич, — вскрикнул, меняясь в лице, Иванчук.

В вестибюль, в сопровождении целой свиты, вошел граф Пален. Иванчук с восторженным лицом бросился ему навстречу. «Это, кажется, Сикст V сразу выпрямился и бросил костыли, как только избрали его папой, — с улыбкой подумал Штааль, глядя на Палена. — Петр Алексеевич, правда, и прежде без костылей обходился, а все же теперь словно стал выше ростом…» Штааль отметил в памяти это наблюдение, которое показалось ему очень тонким. Иванчук, восторженно улыбаясь и, видимо, рассыпаясь в поздравлениях, старался на виду у всех горячо пожать Палену руку. Свита смотрела на него с неудовольствием. Военный губернатор равнодушно поздоровался с Иванчуком, о чем-то его спросил и, нахмурившись, отдал какое-то распоряжение. Иванчук закивал головой и побежал к выходу.

Пален в сопровождении свиты поднялся по лестнице. «Ну, что ж, и я не хуже других, — сказал себе Штааль решительно. — Довольно я валял дурака…» Он немного выступил вперед и, почтительно поклонившись, стал сбоку от двери с написанным на лице сознанием некоторых заслуг перед родиной. Пален ласково кивнул ему головой, остановился и подозвал его к себе.

— Вы хорошо себя вели, я не забуду вашего поведения, — сказал он громко. (Штааль вспыхнул от радости.) — Продолжайте служить так дальше… Сейчас дела очень много, а людей мало. Мне все нужны, все… Каждого должно утилизовать в высшую меру возможности.

Он немного подумал.

— Ведь вы состояли при покойном адмирале де Рибасе, которому поручено было укреплять Кронштадт?

— Так точно, ваше сиятельство. — Штааль подумал, что все его ответы Палену почему-то постоянно сводились к этой фразе: «Так точно, ваше сиятельство». Он хотел что-то добавить, но Пален его перебил:

— Это дело ныне сугубо важно. Флот лорда Нельсона может всякую минуту появиться перед нашими берегами. Надеюсь, что войны не будет, ибо для нее более нет причины. Но уверенности не имею и, все должные меры приняв, войны не опасаюсь нимало. При случае окажем мы лорду Нельсону прием, которого долго не забудет, — еще повысив голос, во всеуслышанье сказал Пален. — По этой причине храбрые и знающие люди теперь весьма в Кронштадте необходимы, и как вы там служили, то вновь вас туда назначаю.

— Слушаю-с, ваше сиятельство, — произнес разочарованно Штааль.

Пален пристально на него посмотрел:

— Полагаю, что по вашей службе при адмирале знакомы вы с Кронштадтской фортецией и с цепью береговых укреплений?

— Обязываюсь доложить вашему сиятельству: весьма мало, — сказал Штааль, покраснев.

Пален усмехнулся.

— Жаль, что не успели ознакомиться, — помолчав, проговорил он. — Тогда оставайтесь здесь: там нужны люди знающие.

Он тронулся было дальше, но, что-то вспомнив, остановился снова. Усмешка на его лице стала необычно благодушной.

— Даю вам другое поручение… Я приказал плац-майору Горголи нынче в утро заарестовать французскую артистку Шевалье. Она весьма мне подозрительна, не агентка ли господина первого консула? Надо поставить иностранных агентов на место, и французских, и немецких, и всяких других, — сказал он, опять подняв голос. — Довольно они у нас хозяйничали! Мы не французской, не прусской, не английской, а единственно русской партии… Извольте, господин поручик, отправиться к плац-майору Горголи и, сказав ему, что мною присланы, возьмите госпожу Шевалье под караул. Натурально, у нее в доме при ней и останьтесь впредь до нового распоряжения… Караул над прекрасной дамой, надеюсь, будете иметь нестрогий. Однако полномочия вам вверяю совершенные, — добавил Пален с насмешкой в голосе. — Прощайте, поручик.

Он направился дальше в сопровождении свиты. Штааль смотрел им вслед. После этой ночи все точно отскакивало от его души. На большое повышение в чине, на стотысячную денежную награду слова Палена как будто не походили. «Однако же он сказал: „Я не забуду вашего поведения“. Это очень важно… Нехорошо, что я отказался от Кронштадта, но и беды большой нет. Не такой я осел, чтобы теперь фортециями заниматься. — Штааль понимал, что ему в награду дана госпожа Шевалье. — Да, конечно, позиция караулящего офицера будет выигрышная». При этой мысли у него сладко забилось сердце. Ему на долю выпадало то, о чем он мечтал. Но он чувствовал, что было в этой своеобразной награде, данной после разговора о Кронштадте, нечто весьма пренебрежительное. «Не беда… Только он одной Шевалихой не отделается, нет. Будет еще разговор и о другом. Он ясно сказал: „Я не забуду вашего поведения“. А и забудет, так мы напомним… Пора, пора домой… Поужинаю и лягу», — подумал Штааль, чувствуя, что ему очень хочется есть. Он спустился по лестнице, направляясь к выходу на Фонтанку.