Заговор адмирала

— Отлично, — похвалил тот подчиненного. — Заходим.

Вся четверка быстро вошла в номер. Просторная гостиная, обтянутая желтым бархатом и обставленная мягкой мебелью шоколадно-коричневого цвета была уставлена вазами с цветами, в основном розами нежного розоватого оттенка.

— Генерал не скупится, — прошептал Науйокс. — Здесь просто как в оранжерее.

— Тихо, — Скорцени одернул его. — Раух, посмотри в ванной. Цилле, следи за дверью и тем, что происходит в коридоре, — приказал он.

Достав десантный нож с широким лезвием и обвитой стальными шнурами рукояткой с зигзагами «СС», Раух направился к ванной. Дверь была приоткрыта, было слышно, как фройляйн Ковач плескается в воде, напевая один из вальсов Штрауса.

— Я даже завидую ему, — шепотом произнес Науйокс, усевшись на шоколадное кресло с широкими мягкими подлокотниками. — Он точно увидит это сокровище голой, ну разве что в мыльной пене, как Афродиту.

— Ещё неизвестно, тянет ли она на Афродиту, — скептически заметил Цилле, — мы же не знаем, какой у генерала вкус. Может она черномазая, как цыганка, — добавил он брезгливо.

Раух приоткрыл дверь, вошел в ванную. Всё было тихо. Магдалена пела. Потом пение резко оборвалось. Послышался громкий всплеск воды, а затем сдавленный вскрик женщины.

— Как бы Раух тоже не решил принять ванну, — пошутил Науйокс, — раз она такая красавица. Придется потом доставать обоих.

— Помолчи, — оборвал его Скорцени.

В ванной всё снова стало тихо. Потом до них донесся тихий разговор на немецком. Снова пауза, ещё один вскрик. И снова пауза. Потом что-то упало на пол, звякнув. Дверь снова открылась. Шлепая босыми ногами по полу, заплаканная и испуганная Магдалена Ковач вышла в гостиную, кутаясь в широкое махровое полотенце. Раух шел следом, одной рукой он придерживал даму за локоть, а другой держал нож у её шеи.

— Я сказал, ни звука, — он, видимо, повторил то, что говорил даме в ванной. — Исполнишь всё, что тебе скажет оберштурмбаннфюрер, — отделаешься испугом. Будешь упрямиться — пеняй на себя.

Прижав полотенце к груди, Магдалена молча смотрела на стоящих перед ней мужчин. В её широко распахнутых голубых глазах ясно читался страх. На вид ей было лет двадцать пять. Невысокого роста, худая. Светлые волосы, мокрые после ванной, обрамляли узкое лицо, спадая вперед. Не красавица, но миловидная, приятная девушка.

— Что вы хотите? — спросила она по-немецки, в голосе послышалась хрипотца, видимо, от волнения.

Без лишних объяснений Скорцени поставил перед ней на тумбочку телефонный аппарат, сняв его с постели. Трубка была ещё теплой от предыдущего продолжительного разговора.

— Я хочу, чтобы вы немедленно позвонили своему любовнику генералу Бокаи и под любым предлогом уговорили его приехать сюда, — сказал он строго. — В течение десяти минут не больше. Это всё, что от вас требуется.

— Позвонить Морису? Но… — Магдалена обернулась на Рауха, тот пододвинул нож поближе, почти к самому носу. — Да, да, хорошо.

Видимо, она сначала хотела возразить, но потом поняла, что будет только хуже. Едва не уронив полотенце, которое скрывало её наготу, женщина принялась судорожно набирать номер, её длинные бледные пальцы заметно дрожали. Набрав номер, она протянула трубку Скорцени.

— Вот…

— Мне не надо, — ответил тот резко. — Говорите вы. Настаивайте, чтобы он приехал.

Магдалена снова искоса взглянула на Рауха. Тот не убирал нож.

— Цилле, что в коридоре? — спросил Скорцени.

— Всё тихо, оберштурмбаннфюрер.

— Это хорошо.

Из трубки доносились длинные гудки, никто не отвечал. Все напряженно ждали, когда генерал подойдет к телефону. Наконец что-то щелкнуло внутри, на другом конце провода послышалось «Алле!».

— Морис! Морис! — Магдалена разразилась рыданиями, сделать ей это было нетрудно, она и так едва сдерживала слезы.

— О боже, я получила анализы, — почти простонала она в трубку. — Всё подтвердилось. Я беременна. Твоя жена, она обещала расправиться со мной, я боюсь её, я не знаю, что делать! — голос девушки от волнения практически сорвался на визг. — Приезжай срочно! Я не знаю, что делать! — прокричала она ещё раз и, захлебываясь слезами, бросила трубку на постель.

— Я так и думал, что тут сокрыта драма, — вполголоса заметил Науйокс, взяв трубку, в которой венгерский генерал уговаривал возлюбленную успокоиться и обещал, что приедет немедленно, но, собственно, его слова уже никого не интересовали. Науйокс аккуратно положил трубку на рычаг.

— Вы всё сделали правильно, фрау, успокойтесь, — сказал Скорцени и сделал знак Рауху, тот опустил нож, — ваш генерал совершенно прав. Больше от вас ничего не требуется. Разве что сидеть тихо и не совершать никаких необдуманных действий.

Вытерев слезы краем полотенца, Магдалена забралась на кровать, здесь она явно почувствовала себя спокойнее. Науйокс подошел к столу, налил воды в стакан из графина, поднес его женщине.

— Выпейте. И вот еще, пригодится, — он положил рядом с Магдаленой идеально белый накрахмаленный платок.

— Спасибо, — тихо пробормотала она.