Заговор адмирала

— Это опасно. Для нас, — неожиданно заявил Кальтенбруннер, он снова плеснул себе воды в стакан и залпом выпил. — Этого твоего человека в Сегеде надо убрать и точка. Нельзя допустить, чтобы рейхсфюрер узнал, что от того дела в Праге в живых остался хотя бы один участник. А он может раскрутить этот клубок. Поручит Шелленбергу, Мюллеру, а они уж постараются. Не забывайте, что рейхсфюрер очень болезненно относится ко всему, что связано с покушением на Гейдриха, с его убийством. Он может закрыть глаза на что-то другое — к примеру, на проделки Шелленберга в Венгрии — но только не на детали, связанные с этим делом в Праге. Нас по головке не погладят, и как бы вообще головы не поснимали. Тут никакой Хорти не поможет. Никакие интересы рейха. Был приказ уничтожить всех, и приказ не был исполнен, как выясняется. Рейхсфюрер придет в бешенство.

— Совершенно необязательно докладывать, что это за агент и откуда он там взялся, — спокойно возразил Науйокс. — Зачем обременять рейхсфюрера подробностями, а тем более фюрера? Ведь в первую очередь мы собираемся докладывать ему, а не Гиммлеру. Через Бормана и Геббельса, как я понимаю. А рейхсфюрер всё узнает по факту.

— Да, он узнает по факту, — ответил Кальтенбруннер, достав сигарету из пачки, и нервно закурил. — Но с головы рейхсфюрера волос не упадет, ты сам знаешь. Он выйдет сухим из воды, и нам работать с ним дальше. И Шелленберг, как я чувствую, никуда не денется — у них особое взаимопонимание, Гиммлер за него горой. Даже если с Хорти всё решится в нашу пользу, Шелленберг не простит этого поражения, он обязательно раскопает, что это был за агент, через которого мы действовали, и как так получилось, что он оказался ему неподконтрольным. Ведь ему теперь подчиняется многое — его собственная сеть, сеть абвера. А тут вдруг кто-то выискался вне системы, вне зоны его внимания. Не сомневаюсь, что Мюллера это тоже заденет, и Мюллер поможет копать. Вдвоем они быстро выяснят, что этот человек остался от пражского дела, и доложат рейхсфюреру. А тогда уж, как говорится, пеняйте на себя, господа, сами подсунули себе шило под задницу. Ещё раз говорю, это болезненная тема для рейхсфюрера, его ахиллесова пята. Ты должен понимать это, Алик.

Кальтенбруннер затушил сигарету в пепельнице, встал из-за стола и подошел к Науйоксу. Тот вместе со Скорцени тоже встали, но Кальтенбруннер благодаря своему высокому росту всё равно возвышался над ними.

— Ты должен понимать, — Кальтенбруннер перешел почти на шёпот. — Насколько мне известно, он убрал всех, кто хоть отдаленно был причастен к покушению. И тех, — он кивнул головой куда-то в сторону окна, — и этих, как говорится, то есть своих. Тебя оставил. Благодаря Шелленбергу, кстати. Так что твой нынешний подарочек будет твоему шефу вдвойне неприятен. Он тебя выгородил, а ты оставил агента, спрятал его. То, что прошло два года, ничего не меняет. Рейхсфюрер ничего не забыл и рассчитается на этот раз, без сомнения. И нам достанется.

— Но агента можно убрать, как только он справится со своим делом, — заметил Скорцени. — А рейхсфюреру доложить с опережением. Вот, мол, бежал, не доглядели, обнаружен нами, ликвидирован. Главное, что он выполнит то, что нам от него нужно, а дальше пусть отправляется к праотцам. В конце концов он, видимо, и сам понимает, что рано или поздно за ним придут. Знал с самого начала.

— Если он бежал, то где взял документы? — спросил Кальтенбруннер. — Как устроился священником, что с этим вопросом? Кто ему помог? И куда смотрело гестапо? Нет, я не советую злить Мюллера, — Кальтенбруннер снова закашлялся. — Простите. Пока Мюллер сидит на двух стульях между нами и Шелленбергом, это ещё куда ни шло, но если он пересядет в креслице к вашему шефу, это будет плохо.

— Всё можно свалить на Канариса, — ответил Скорцени, подумав. — На его людей. Агент вполне мог работать и на СД, и на абвер. Такое случалось, и не раз. Канарис казнен, он ничего опровергнуть не сможет. А в той истории с подрывом в Либене, насколько я помню, абвер тоже не отдыхал в стороне. Они внесли свой вклад, и адмирал не отрицал этого на следствии. А с Гейдрихом они были знакомы давно, ещё по флоту, у них были свои счеты, несмотря на бывшую дружбу. Так что агента можно представить как законспирированного человека Канариса, возможно, работавшего на личной связи с кем-то из его доверенных лиц, тоже расстрелянных после заговора. Не всех же адмирал заносил в картотеку, это ясно. Во всяком случае, раз агент ликвидирован, рейхсфюрер не будет долго заниматься этим. Да и вряд ли ему будет интересен уже какой-то мертвый агент, когда в Венгрии произойдет военный переворот. Это в значительной степени изменит всю геополитическую ситуацию, так что рейхсфюреру будет, о чём подумать кроме агента. Да и Шелленбергу тоже.

— А что, Отто, у них прогорел этот план с коронацией твоей подружки-докторши? — Кальтенбруннер грубовато хохотнул и отошел к окну, раздумывая. — Её больше не прочат в королевы Венгрии?

— Мне ничего об этом неизвестно, — ответил Скорцени сдержанно.