Заговор генералов

Мелодичный перезвон объявил о приближении состава. Толпа задергалась, задвигалась. Иван Акимович заметил, что за спиной женщины, от которой он все никак не мог оторвать взгляда, как бы пристроился квадратный такой крепыш в черной кепочке, какую носит нынче всякая шпана, надевшая отвратительные тускло-красные пиджаки и называющая себя «хозяевами жизни». Этот невыразительный мужичок между тем начал, словно невзначай, нажимать, подталкивать женщину вперед. Иван Акимович почувствовал вдруг резкий, болезненный укол где-то возле сердца, даже раскрыл рот, чтобы всей грудью набрать воздуха, – странное предчувствие чего-то ужасного пронзило его.

Поезд вырвался из тоннеля и мчался, приближаясь и слегка притормаживая. И когда до лобового стекла кабины машиниста оставались считанные метры, навстречу ему с диким криком метнулась желтая птица…

Вой, скрежет, истошный вопль, движение толпы вперед и тут же – назад, от беды, от смерти… Странное броуновское движение пассажиров. Потрясенный увиденным, Иван Акимович почти мгновенно нашел черную кепочку, спокойно уходящую сквозь толпу от края перрона. Бог ростом не обидел: сверху-то все видно. Но кепочка вдруг дернулась, будто почувствовала на себе слишком пристальный взгляд. Человек медленно обернулся, обнаружил смотревшего на него Воротникова, и вот тут Иван Акимович, может, впервые в жизни в самом деле почувствовал, как глядит тебе в глаза Смерть – холодно и безучастно. Ему стало так скверно, так жутко! Он понял, что если этот квадратный незнакомец захочет сейчас приблизиться и убить его, то не хватит сил ни позвать на помощь, ни просто вскрикнуть предсмертно…

Вспомнив все только что пережитое, Воротников поднялся, прижимая к груди портфель, и стал озираться, будто Смерть притаилась где-то здесь, рядом, за мраморной аркой. Нет, черной кепочки нигде не было видно. Да, впрочем, подумал Иван Акимович, какой же убийца станет ждать, чтоб на него указывали пальцем? Чушь какая-то! И вместе с этой освобождающей от страха мыслью пришло убеждение, что он, художник Воротников, просто обязан помочь следователю установить истину, которая, уверен был Иван Акимович, ведома была только ему одному.

Поезд, пятясь, уполз в тоннель, место трагедии окружили высокими фанерными щитами, возле которых прохаживался спортивный юноша в милицейской форме, постукивающий по ладони длинной дубинкой.

– Извините, – обратился к нему Воротников, – подскажите, пожалуйста, где можно дать свидетельские показания?

– Вон туда пройдите, – равнодушно показал тот дубинкой в конец перрона, где светились красные цифры убегающих секунд жизни.

Иван Акимович послушно побрел в комнату дежурного, расположенную за стеклянной дверью.

Следователь следственного отдела УВД на метрополитене старший лейтенант милиции Олег Афанасьевич Артюша был, как уже заметил Воротников, симпатичный молодой человек лет примерно двадцати пяти от роду. Возможно, вчерашний выпускник юридического вуза, он хотел казаться предельно серьезным и оттого хмурил чистый, еще без единой морщинки, высокий и розовый лоб. Когда Иван Акимович переступил порог дежурной комнаты милиции метрополитена, следователь мельком взглянул на него и пальцем требовательно указал на стул у стены, а сам вместе с коллегой, держащим в протянутой руке черную лакированную сумочку с разорванным ремешком, собирался взглянуть на ее содержимое. Обернувшись к пожилой паре, жестом ладони пригласил подойти поближе.

– Ну-с, – сказал со вздохом, – сейчас мы должны выяснить, что могут сообщить нам вещи погибшей о ее личности. Прошу.

Он раскрыл сумочку и высыпал на стол кучу всякой обычной женской мелочи: предметы макияжа и косметики, кошелек с деньгами, сигареты с зажигалкой, авторучки, мелкие монеты и наконец – красное кожаное удостоверение со стершейся позолотой на лицевой стороне. Раскрыв корочки, вслух прочитал:

– Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина… Вроде она иначе называется? – и сам же ответил после короткой паузы на собственный вопрос: – Ну да, Российская государственная библиотека, то есть РГБ. Из чего вывод: удостоверение старое, но… еще действующее. Штерн Марина Борисовна, красивая женщина… была, – поправился тут же. – Старший научный сотрудник… Подпись и печать. Все в порядке. Сергей Сергеевич, – обратился к коллеге, принесшему сумочку, – внесите, пожалуйста, в протокол осмотра и изъятия вещдоков, а понятые подпишут. Я же займусь… Вы – свидетель, гражданин? – вежливо посмотрел на Воротникова. – Я вас еще на месте происшествия запомнил.

Он небрежно сдвинул содержимое сумочки на противоположный край стола, пригласил Воротникова пересесть ближе и положил перед собой чистый бланк протокола допроса свидетеля.

– Что вы можете сообщить… э-э… я – следователь Артюша, – вспомнив о первейшей своей обязанности, представился он и, увидев вопрос в глазах свидетеля, слегка покраснел и добавил: – Это фамилия такая. Можно – Олег Афанасьевич. Представьтесь, пожалуйста.