Заговор генералов

Вильям Сомерсет Моэм запаздывал не потому, что характером походил на француза и трудно было разыскать в августовском вечернем Петрограде свободного извозчика, — он получал последние наставления от чрезвычайного и полномочного посла Соединенных Штатов Дэвида Френсиса.

— Конечно, можно и должно рассуждать о смысле упоительного, одинаково радостного для всех народов понятия «свобода»; слова, которое выше государственных выгод, дипломатических ухищрений, национального себялюбия и торговых расчетов, — посол согласно покачал головой. — Но перейдем к существу вопроса: Соединенные Штаты уже давно, еще задолго до начала этой войны, заинтересовались Россией. Мы тщательно изучили ее потенциальные возможности и решили прийти ей на помощь. Для того чтобы наша помощь оказалась взаимовыгодной, необходимо в настоящий момент соблюдение Россией единственного условия: она должна продолжить свое участие в мировой войне. Однако, чтобы выполнить это условие, руководители страны должны выкорчевать из сознания солдатских масс и всего населения корни большевизма. Ибо от этих корней произрастает плевел, одуряющий мозги народа миражами мира и немыслимого послевоенного переустройства…

Пока Дэвид Френсис витийствовал, по старой привычке дипломата обволакивая суть флером туманных фраз, Моэм предавался раздумьям. Не опрометчиво ли он поступил, согласившись приехать в Россию?.. Чувствует себя из рук вон плохо: такое утомительное путешествие, и здешние дожди, сырой климат для него губителен… Зато, безусловно, интересно: страна на разломе истории. А какая страна — в полмира!.. Какие глубины откроются взору, устремленному в устрашающую расселину?.. Интересно как разведчику и еще более — как писателю. И все же… Врач в Нью-Йорке предупредил: «У вас поражены верхушки легких». Он не нуждался в его диагнозе, сам некогда штудировал курс легочной терапии в Университете святого Томаса, на медицинском факультете. Знал, о чем свидетельствует этот симптом — пятна крови на платке после кашля. Заболел он прошлой зимой, в Швейцарии. Там было так же мерзко, как сейчас в Петрограде. Простуды. Бронхит. И вот, пожалуйста, едва не чахотка…

В Швейцарию он был направлен еще в первый год войны — как резидент английской военной разведки. Имя и положение дали ему широчайшие связи. Хотя он ни разу не облачился в военный мундир, но по праву чувствовал себя солдатом, сражающимся против кайзера. В Лондоне его ценили. Поэтому, когда узнали о болезни, предложили переменить климат — как раз Соединенные Штаты шли к окончательному решению: на чьей стороне вступать в мировую войну, и требовался опытный человек для установления необходимых контактов. В Нью-Йорке кровохарканье продолжалось, но все же он почувствовал себя немного лучше. Несколько недель назад давний друг и шеф

Вильям Вейсман пригласил его на очередную встречу в свою контору, прикрытую какой-то юридической вывеской, и без лишних слов приказал:

— Тебе, Сомми, надлежит отправиться в Россию.

— С какой стати? Я никогда не работал с этой страной. Я считаю себя недостаточно компетентным. У вас конечно же найдутся другие, более…

— Ни менее, ни более. Никто лучше тебя с этим дельцем не справится. К тому же ты знаешь русский язык, а это весьма важно.

Действительно, он знал русский. Вообще языки давались ему, на удивление, легко. Схватывал на лету, чувствовал не только строй их, но и их душу.

— Я нездоров. Врачи говорят…

— К дьяволу этих обирал!.. А в России превосходный климат. Да и о чем говорить, когда все уже решено? Итак, через неделю ты выезжаешь. Поездом до Сан-Франциско, оттуда на японском судне — в Иокагаму, далее на русском судне — во Владивосток. Из Владивостока — в Петербург. Билеты заказаны. Люди предупреждены. На всем пути следования тебя будут сопровождать трое. Вот их фотографии. Но никаких контактов, ни единого слова до самого Петербурга. Из Владивостока сопровождающие выедут в русскую столицу на несколько дней раньше и все подготовят к твоему приезду. Инструкции получишь на месте, у послов. У твоего, Бьюкенена, и у нашего, Френсиса. Единственное, что тебе придется взять с собой, так это некоторую сумму в долларах.

Вейсман небрежно назвал такую цифру, что у Моэма потемнело в глазах.

— Куда я их дену? Набью в мешки?

— Доллары будут сотенными купюрами. Зашьешь в пояс и жилет.

В новом облачении он растолстел вдвое. Представил, что ему таскать эти доспехи целый месяц, и ему стало жарко, как в парилке.

— Компресс весьма полезен для твоих легких, — успокоил друг-шеф.

В назначенный день Моэм отбыл. Все шло по графику, в точном соответствии с расписаниями поездов и пароходов. В порту Владивостока его встретил любезный соотечественник, молодой сотрудник английского консульства:

— Я имею инструкции оказывать вам всяческое содействие. Что вы желаете?

Он желал лишь одного — скорее принять ванну. Трое его инкогнито-спутников прошли мимо, даже не взглянув в сторону своего подопечного. Удостоверились, что благополучно сдали «товар» с рук на руки. Судя по типу лиц, они были славянами.