Заговор генералов

Такое же состояние было и теперь. После встречи у "Дрездена" два дня назад Пятницкий познакомил Путко с членами Московского городского комитета - с Землячкой, Емельяном Ярославским, Скворцовым-Степановым, Ольминским. Круг знакомых большевиков ширился. Если шло заседание - Антон сидел на заседании; проводился митинг - шел на митинг; ежечасно менявшуюся обстановку обсуждали и на общегородской конференции большевиков, и в Московском Совдепе, и один на один, и в спорах с меньшевиками и эсерами (с представителями этих партий Путко по понятным причинам не встречался) .

В целом ситуация представала такой: если до этих дней Москва как бы с замедлением отражала те события, которые свершались в Питере, повторяя их в менее ярких и более скромных масштабах, - так было и в феврале, и в июне, и в июле, - то теперь, с момента проведения "Совещания общественных деятелей" и в преддверии Государственного совещания, она стала играть первую роль. Эпицентр борьбы переместился из столицы сюда.

- Вспомните пятый год, нашу Пресню! Не Питер, а Москва подняла тогда знамя вооруженного восстания! - горячо говорил Емельян Ярославский. - Вот и теперь наш город на переднем крае всероссийского революционного фронта! Здесь контрреволюция готовится дать бой, и от того, выстоим ли мы и какой дадим отпор, во многом зависит судьба всей революции!..

Из Петрограда приехал Виктор Павлович Ногин. На Шестом съезде он был избран в ЦК, однако остался как бы куратором Москвы. Ногин доложил о решении Центрального Комитета об отношении к Государственному совещанию. Тут споров не было. Но предстояло выработать собственную, местную тактику как достойно отметить столь знаменательное для реакционеров событие. Керенский, генералы и пуришкевичи видят в Москве тихую гавань, в которую хотят привести "государственный корабль"? Или, как писали черносотенные газетки, того более: "Первопрестольная отныне - флаг России: московские идеи, московские настроения далеки от гнилого Петрограда - этой язвы, заражающей Россию". Так какой же ответ дать всему этому черному сброду? Поднять всю трудовую Москву на демонстрацию?

Керенский предусмотрел такую возможность: постановлением Временного правительства были воспрещены в Петрограде и Москве "всякие шествия и уличные сборища". Министр внутренних дел эсер Авксентьев недвусмысленно предупредил в печати, что "попытки нарушить это распоряжение, а равно всякие призывы к насилию и к мятежному выступлению, откуда они бы ни исходили, будут прекращены всеми мерами".

Большевикам стало известно, что многочисленные московские военные училища, школы прапорщиков, бригада ополченцев приведены в боевую готовность, а к городу подтягиваются части из окрестных гарнизонов. Нет, никаких действий, могущих сыграть лишь на руку врагам!.. Но есть средство, которое никогда не отнять у пролетариата, - забастовка! Вчера общегородская конференция партии (Антон был на ней) приняла решение: организовать массовую кампанию протеста против Государственного совещания и призвать пролетариат Москвы к однодневной стачке протеста.

Центральное бюро профессиональных союзов от имени сорока одной организации поддержало большевиков и санкционировало однодневную забастовку. Однако меньшевики, эсеры, Московская дума, сблокировавшись и с кадетами, и с "внепартийными", выдвинули контрпредложения: "Москве оказана особая честь! Идея совещания родилась у министров-социалистов! Надо ли нам изолировать себя от всей остальной России и расширять пропасть между рабочим классом и всеми другими гражданами страны?.." Короче: не протестовать, а наоборот - приветствовать съезд заговорщиков. И еще один "благоразумный" довод: Государственное совещание - дело, мол, не московское, а всероссийское, поэтому пусть решает не Московский Совдеп, а ВЦИК. А во ВЦИК, известно, Чхеидзе и Церетели горой стоят за совещание.

В массе начались колебания. За кем же пойдет трудовая Москва?

Последнее, что довелось услышать Антону от Пятницкого, - это исход голосования в Московском Совдепе. Голосовали уже глубоко за полночь.

- Общими силами меньшевики и эсеры добились перевеса: провели резолюцию против стачки.

- Так что же, все сорвалось?

- Шалишь! Мы решили обратиться к самим рабочим.

- А если казаки и юнкера устроят провокацию? Вспомните пятый год или июль.

- Будем соблюдать выдержку. А перегнут палку - и мы напомним им пятый год. Скажу тебе по секрету: обсуждали мы и такую возможность. Еще с апреля у нас на заводах созданы отряды Красной гвардии, партийные дружины, восстановлены боевые рабочие дружины - и на "Михельсоне", и на Военно-артиллерийском, на "Проводнике", "Бромлее", "Гужоне", на "Динамо"... Они тоже приведены в готовность и на завтрашний день получат оружие. Но ни один боевик до приказа не выйдет с этим оружием на улицу.

- Если все же дойдет до этого - и мне найдите дело, - сказал Путко. Чему-чему, а стрельбе по целям я научился.

- Не горюй, твоя наука еще пригодится. Пока же твоя забота - держать уши торчком. Ты уже выудил немало нового и важного.

В устах Пятницкого это было высшей похвалой.