Заговор генералов

Московский комитет РСДРП требует: 1) Немедленное вооружение рабочих и солдат. 2) Энергичные массовые аресты контрреволюционеров, в особенности центров кадетов и их военных организаций. 3) Закрытие буржуазных газет и конфискации типографий. 4) Освобождение всех арестованных большевиков. 5) Урегулирование продовольственной и жилищной нужды.

1

Отряд Красной гвардии завода "Айваз" уже более суток занимал позиции, оседлав железную дорогу Петроград – Псков, в десятке верст не доезжая Луги. Бойцы окопались по всем правилам. Кончив рыть траншеи, выложили дерном брустверы. Потом оборудовали наблюдательный пункт. Взялись и за блиндаж. А противник все не появлялся.

Путко выслал разведчиков. Рабочие возвращались:

– Нема никого, одни крестьяне в деревне за лесом. Казаков не видать, не слыхать.

Все были огорчены: боевой порыв требовал разрядки, как сгустившийся в тучах электрический разряд молнии и грома.

– На других участках, видать, горячий бой!.. – долетало до Путко.

В этих словах вроде и укор: не повезло нам, не туда послали; а может, невезучий у нас командир.

– Носы не вешать! Займемся строевой и огневой подготовкой!

Нашли позади взгорка, у рощицы с лазаретом, лужайку-площадку. На ближних березках развесили самодельные мишени. А лужайку, как плац, поручик решил использовать для строевой.

– Это что еще за старорежимные штуки? – возмутился один из бойцов. Ать-два! Шагом марш, кругом! Как при царе!..

– Строевая учит собранности, четкости движений, – терпеливо объяснял Антон. – Армия – это не толпа. В каждом подразделении должен быть строгий порядок.

Правда, козырять не заставлял – это уже отошло и в войсках.

Поползли у него и по-пластунски, неумело елозя по земле и высоко выгибая спины. Удовольствия красногвардейцам ползанье доставило малое.

– Напомню, что говорил Суворов, – оглядывая красно-грязные, взмокшие, сердитые лица, наставлял Путко. – Тяжело в ученье – легко в бою!

Видел: если б не папутствепные слова Вани Горюнова, айвазовцы не стерпели бы таких мук от офицера-георгиевца.

Зато стрелять по мишеням желали все, и как можно больше. Лупили в божий свет как в копеечку.

Сашка Долгинов, ординарец, старался на славу. Оказался он ловким и сноровистым, и глаз меткий, рука твердая!

– Быть тебе красногвардейским командиром!

– Не откажусь! – горделиво улыбался Александр. Днем приехали из Питера, с завода, привезли собранные по домам гостинцы.

– Как ероям!

Красногвардейцы даже совестились их принимать: награда за несделанную работу.

– Что нового в Питере, на Выборгской?

– Поднялись как один! Все при деле! Новые отряды сорганизовали! Скоро еще один к вам подойдет на подкрепление!

– К шапочному разбору.

– А вы много генеральских шапок насбивали?..

– Дак ведь такая загвоздка: может, они в обход нашей позиции проперли?.. – виновато отзывались бойцы.

И вдруг взбежал на бугор, к наблюдательному пункту, запыхавшийся парень из последней посланной Антоном разведки:

– Казаки! Впереди казаки!..

2

Тимофей Шалый добрался до своих донцов только на третье утро после схватки с моряками в "Астории".

Черно-рыжий, изодранный, изрезанный стеклом и подцепленный в ухо, едва не в затылок, пулей преследователей, он был страшен.

Есаул выбрался из города еще в предрассветье. На окраине стянул с седла какого-то сопляка-корнета. Загнал лошадь. Бросил. Как цыган-конокрад, увел под носом, с коновязи, еще одного жеребца. И этот едва не пал, когда настегивал его по проселкам на юго-запад, ориентируясь по солнцу и кронам деревьев, пока не увидел на окраине деревни всадников с пиками, в серо-синих шароварах с лампасами и не донеслась стройно и многоголосо исполняемая песня – их гимн:

Всколыхнулся, взволновался Православный тихий Дон, И послушно отозвался На призыв монарха он!..

Мало того, что донцы, – его дивизия, его полк!.. Вот это удача!.. Не понадобилось и разъяснять: кто да что и почему в ненавистной мазутной рванине.

– Где Гаркуша, мой вестовой? Где конь? Где мое оружие и амуниция?

Все оказались в сохранности, и вестовой, казачонок первого года службы из Семикоракор, тянулся в струнку, испуганно моргая глазами.

Шалый набросился на штабистов полка:

– Ну, усуропили, ешь-мышь двадцать!.. Чуть голову ни за понюшку не сложил! Мое дело – р-рубить красную сволоту, а не шашкаться-машкаться с ними!.. – Он клокотал от ярости и жаждал действия. – Когда выступаем на Питер?

– Отбой вроде бы, – с досадой объяснил ему штаб-ротмистр. – И с той и с другой стороны насыпали приказов: и Керенский изменник, и Корнилов изменник – не поймешь, не разберешься. Пока приказано оставаться здесь и ждать последующих распоряжений.

– Э, нет! – взревел он. Ждать – это было выше его сил. – Слышите?

Откуда-то издалека доносилась стрельба.

– Там рубятся, головы кладут, а мы у баб под подолом в деревнях отсиживаемся? Я своих поведу!

– Один эскадрон на весь Питер?

– А хоть бы и так!..

Его эскадрон стоял отдельно в деревеньке у окраины леса. Шалый собрал казаков: