Заговор графа Милорадовича

У Милорадовича не было детей, а его возможные продолжатели дела (от Киселева до Никиты Муравьева) не управились бы сами с решением своих задач в условиях продолжения дальнейшего правления Александра I и Николая I — так должен был он считать, и эти опасения тоже воплотились в полной мере!

Нужно было на что-то решаться!

Но на что же можно было решиться, если Александр I всем своим поведением и всеми своими страхами полностью исключал возможность договориться, а сам Милорадович, взяв на себя в 1821 году обязательство за прекращение оппозиционной деятельности, пресек возможность последующего пересмотра этой позиции — ведь невозможно было сознаваться в ее заведомой лживости!

Вадковский, настроенный Пестелем на цареубийство, представлял, несомненно, для Милорадовича вполне определенный соблазн! История эта, ничем не завершившись, вновь сменилась периодом ожидания и выжидания.

До какой степени раздражала Милорадовича и его истинных партнеров вся маразматическая ситуация, в какую прочно засела Россия, свидетельствует беспрецедентная решительность и жестокость, с какой они действовали, начиная с мая 1825 года!

Обстоятельства пока позволяли размышлять и не торопиться.

Милорадович вовсе не был волком-одиночкой; он был военным профессионалом и, хотя никогда не избегал личной ответственности, знал пользу и в коллективных обсуждениях планов.

Масонская среда, в определенной степени гарантирующая сохранение секретности, и собственное служебное положение обеспечивали его советниками высочайшей квалификации. Милорадович мог обсуждать с различной степени откровенности положение России и ее перспективы и с деятелями калибра Сперанского, и с Рылеевым и Никитой Муравьевым (если бы захотел и если действительно хотел), и со многими другими. Никакие беседы такого рода не освобождали его от ответственности и необходимости принимать решение самому — да он от ответственности и не уклонялся (до самых злополучных последних дней своей жизни!).

События декабря 1825 года показали, что заговорщики-декабристы — абсолютно бесполезная публика для осуществления государственного переворота: способность к многолетним практически бесцельным разговорам выдает совершенно иной их жизненный менталитет. Они были как бы обозом в заговоре Милорадовича, но обозом отнюдь не бесполезным в принципе.

Известен анекдот из жизни Наполеона — величайшего в истории военного и политика, превзойти которого и даже приблизиться к которому Милорадовичу так и не удалось. Во время Египетского похода, когда французы попали в окружение в пустыне, Наполеон, занимая круговую оборону, отдал знаменитую команду: «Ослов и ученых в середину!» — тем самым он постарался сохранить жизненно важное транспортное средство (ослов) и самое ценное из остального — мозги ученых, сопровождавших экспедицию.

Вот и Милорадович, взяв своих «ослов» под защиту еще в 1820 году, обзавелся в итоге и муравьевской конституцией, и некоторыми очень небесполезными соображениями, приложимыми на практике. 14 декабря 1825 года Милорадовичу предстояло окончательно убедиться, насколько полезными могут быть его подопечные…

Что же касается причастности к заговору М.М.Сперанского, Н.С.Мордвинова, А.П.Ермолова, П.Д.Киселева и М.С.Воронцова, то об этом сохранилось множество слухов. Напомним, кто и как их распускал.

Утром 14 декабря Корнилович, будто бы, предложил Сперанскому вступить в состав Временного правления. «С ума сошли, — всплеснул руками Сперанский, — разве делают такие предложения преждевременно? Одержите сначала верх, тогда все будут на вашей стороне!» Он был, несомненно, прав: таким и должен был быть ответ любого политика, не замешанного непосредственно в подготовку переворота.

А чем, спрашивается, могли быть полезны практически Сперанский и такие, как он, еще при жизни Александра I и в междуцарствие? Только теоретическими разработками, с которыми, как мы знаем, успешно справлялись Никита Муравьев и его коллеги — притом без риска, что сведения об этом широко разойдутся. Зато если Сперанский действительно входил в ядро заговора, то, согласитесь, предложение Корниловича должно было его весьма позабавить!

Уже в ночь на 15 декабря о причастности к заговору Сперанского заявил арестованный С.П.Трубецкой на первом же допросе.