Заговор графа Милорадовича

Убивать его при тех обстоятельствах не было никакого смысла: ни с кем из братьев царя предварительная прямая договоренность заговорщиков достигнута не была — это неопровержимо свидетельствуется всем ходом событий ноября-декабря 1825. Смерть царя привела бы только к переходу трона к кому-нибудь из наследников — притом для заговорщиков было практически все равно, к кому именно, но главным было то, что все все они были вдали от столицы! Новый царь имел полную возможность объявить о вступлении на трон своим собственным манифестом — и помешать этому не было никаких шансов! Всякое последующее выступление заговорщиков в таких условиях становилось бы просто революцией против царской власти, а все попытки таких революций неизменно оказывались совершенно безнадежными — пока не сложились уникальные обстоятельства февраля 1917 года, описанные выше.

Следовательно, нужно было начать с восстановления основного элемента, на который рассчитывался прежний план и который сохранялся вплоть до конца августа — вернуть в столицу хотя бы Николая! Только затем можно было убивать Александра, обеспечивать отречение Николая и затем заняться заманиванием в Петербург Константина теперь уже вместе с Михаилом!

Уж как старался этого добиться Милорадович вплоть до 12 декабря!

Кстати, именно теперь мы можем объяснить аналогичными обстоятельствами срыв покушения, готовившегося Вадковским в 1824 году. Напоминаем: то ли совершенно случайно, то ли все-таки заподозрив неладное (ведь чем-то ему Вадковский стал именно в тот момент известен!) Николай Павлович скрылся тогда с женой за границу. Это сразу сделало покушение на Александра I таким же бесцельным, как и в сентябре 1825 года!

Вадковского же, сорвавшего свои нервы на подготовке террористического акта и частично засветившегося, руководители заговора скрыли с глаз долой.

Если именно это соображение, заведомо верное само по себе, действительно сыграло решающую роль, а не что-либо иное, то это означает, что уже весной 1824 года вопросы подготовки террористического акта были попросту отняты у Пестеля, а его самого тоже выпроводили из столицы, чтобы не болтался под ногами

— отсюда и психологический надлом у этого пламенного революционера!

Нарушил ли Николай Павлович, вернувшись в Петербург в октябре 1825 года, инструкции, полученные от Александра I?

Это представляется очень вероятным: ведь торчал же в Варшаве самым добросовестным образом вплоть до самой смерти императора Михаил Павлович, тоже оставивший в столице и семью (пусть меньшую, чем у Николая), и свою гвардейскую дивизию, которой также командовал!

Тогда величайшей тайной 1825 года было и остается, кто и как заманивал в сентябре-октябре Николая в Петербург, и как последний оправдывал свое поведение в переписке с Александром. Сомнительно, можно ли получить ответы на эти вопросы: уж очень целенаправленно и добросовестно уничтожал Николай I все компрометирующие документы! Так, скорее всего, и останется неизвестным, каким образом он фактически санкционировал убийство старшего из братьев.

Если это был хоть в какой-то степени сознательный шаг, то он здорово упрощает объяснение поведения самого Николая Павловича в течение критической шестидневки 22–27 ноября 1825 года.

Остаются также интереснейшими вопросы: а не совершил ли Милорадович величайшую ошибку своей жизни, попытавшись лишить Николая трона вместо союза с ним и естественного последующего шантажа?! И в какой степени Милорадович оказался человеком, сначала коварно затянувшим Николая в братоубийство, а затем 25–27 ноября нагло предавшим своего сообщника?

Так или иначе, но похоже, что недоверие Александра I к своим братьям оказалось в конечном итоге не таким уж необоснованным!

Возвращение Николая в столицу развязало заговорщикам руки.

Еще до этого они, не теряя времени, должны были усиленно искать предателя: ведь смерть императора еще не должна была стать заключительным актом заговора. А заговор с предателем в составе — тот же корабль с дырой в днище!

Они понимали, что что-то перевернуло ситуацию в июле, когда Александр I внезапно собрался в Таганрог. Что именно — этого заговорщики не знали; это не секрет сегодня, а тогда знали вроде бы только трое — сам Александр I, Аракчеев и Шервуд. Но найти ответ Милорадович и Дибич постарались со всей ответственностью.

Разумеется, на ковер были вызваны Рылеев с Никитой Муравьевым: им предстояло отвечать, кто и как мог проговориться о замыслах Якубовича — ведь ничего другого в рамках «Северного общества» не затевалось, что могло бы так напугать императора. В какой форме это происходило — неизвестно. Декабристам, очевидно, удалось рассеять подозрения, но теперь пришла очередь насмерть перепугаться уже Никите Муравьеву!