Заговор графа Милорадовича

Это позволило позднее различным идеологам и комментаторам закрыть глаза на сомнительность мотивов и поступков лидеров декабристов, по существу — предателей и провокаторов (а некоторых — просто трусов!), объявить их морально безупречными борцами за идеи и даже возвести в ранг национальных героев!

Вместо разоблачения принципов и преступной тактики революционеров, позднее возрожденных и многократно усиленных будущими поколениями «борцов за свободу», были заложены основы традиции преклонения перед революционной моралью, ради провозглашенных целей (какими бы фантастическими, нереальными, а порой и аморальными они бы ни были)

оправдывающей любые средства.

С другой стороны, нераскрытость преступлений породила иную волну критики в адрес таинственных неразоблаченных «освободителей», старавшихся ввергнуть Россию в республиканское рабство — типа процитированных суждений В.Ф.Иванова.

Что же касается тех вольнодумцев, которые ни сном, ни духом не были замешены в преступлениях декабря 1825 года, но оказались жестоко наказанными, то нельзя сказать, что они вовсе ни в чем не были виновны.

Цареубийственные разговоры, продолжавшиеся не один год, таили определенную угрозу: нельзя гарантировать, что рано или поздно не нашелся бы человек, по слабости ума и избытку темперамента превосходящий перечисленных выше несостоявшихся цареубийц, — и тогда его товарищам было бы не просто его удержать! Наши будущие герои Д.В.Каракозов и А.К.Соловьев — люди примерно такого типа! Таким же оказался и Каховский.

Отметим, что и покушение Якубовича, возможно, было не совсем фантазией, а вполне серьезным планом. Так что и этих словоохотливых людей, и всю среду, вскормившую их, имело смысл серьезно предупредить, но не таким же крутым образом, как это совершил суд над декабристами!

Важнейшим последствием судебного решения стало и то, что осужденные именно этой категории совершенно незаслуженно приобрели ореол борцов за свободу. Эти люди в большинстве своем действительно не совершили ничего особенного, что требует специального морального осуждения со стороны потомков (кроме также и их позорнейшего поведения на следствии), но ведь они и вовсе ничего не совершили в политике! А в результате приговора эти благополучные баре, ведшие пустые разговоры и сочинявшие маниловские программы в гостиных и кабинетах своих особняков, палец о палец не ударившие для улучшения порядков в России, ничем не облегчившие положение крепостных, даровый труд которых обеспечивал их комфортное существование, оказались в глазах потомков тоже революционерами или, по меньшей мере, морально безупречными людьми!

Этим также были заложены основы другой процветавшей в будущем традиции, согласно которой все злопыхатели и политические бездельники, годами и десятилетиями брюзжавшие все в тех же гостиных, а также и в эмигрантских кафе, тоже считали себя полезными членами общества и борцами за свободу!

И все это получилось в результате совершенно необъективного официального расследования и невероятно жестокого и несправедливого наказания большинства обвиняемых.

Естественно, что вопиющее пренебрежение справедливостью вызвало горячее осуждение и самими пострадавшими, и всей социальной средой, к которой принадлежали и они, и многие другие их искренние единомышленники, только по лени или по чистой случайности не оказавшиеся в ролях «борцов» и страдальцев (последнее — безо всяких кавычек!), и абсолютно посторонними людьми, включая все последующие поколения.