Заговор графа Милорадовича

Понятно и то, почему этот секрет до сего времени не был раскрыт: страшная гибель Милорадовича 14 декабря 1825 года сделала разоблачение его связей с руководителями заговора еще более невозможным со стороны последних!

Это было бы таким моральным фиаско, по сравнению с которым все прочие преступления декабристов перед Богом и людьми выглядели бы невинными шуточками! Никаких же других возможностей выявления таких связей, кроме логического анализа, предлагаемого теперь читателю, просто не существует.

Но вернемся назад к 1820 году.

Как в математической теории игр, если есть единственное решение, устраивающее всех игроков с точки зрения наименьших бедствий, то принимается именно оно. Оно и было принято. Притом ситуация осени 1820 года была настолько ясной и очевидной немногим посвященным, что привести в ход все последующие шаги можно было одной прямой командой.

Милорадович, из доноса Грибовского узнавший о существовании тайного общества, состоявшего из лиц, подчиненных ему как генерал-губернатору и имевших в руководстве его собственного адъютанта, мог реагировать в полном соответствии со своим служебным положением. Тайное общество стало как бы еще одним новым подразделением, каких у него в подчинении было немало — включая немедленно созданную тайную полицию! Нужно было принимать это подразделение под командование и издавать приказы — чего же проще? Для этого было вполне достаточно отдавать устные распоряжения соответствующему адъютанту.

У Милорадовича адъютантов было несколько — и каждый, как будет показано, использовался в соответствии с индивидуальным профилем — Милорадович был блестящим администратором! Вот и Глинке теперь предстояло стать адъютантом по Тайному обществу — и исполнять соответствующие приказы жесткого и гибкого как удав командира! И попробовал бы кто-нибудь ослушаться!

Поначалу только два заговорщика вынужденно попали под прямое влияние Милорадовича — Глинка и Тургенев. Это отчетливо видно по тем шагам, которые они предпринимали в указанный период. Им предстояла нелегкая задача: постепенно провести агитацию в пользу сокращения революционной активности, по возможности менее упирая на происшедшее разоблачение заговора — чтобы избежать паники, истерик, взаимных подозрений и обвинений, которые неизбежно доведут дело до совершенно недопустимого публичного скандала. Поэтому и съезд в Москве в январе-феврале 1821 года организовывался совсем не для той роли, которую сыграл.

Тревожное состояние императора, непосредственно продемонстрированное во время его кратковременного новогоднего приезда из-за границы, заставило Милорадовича поторопиться: Глинке и Тургеневу, несомненно, были даны указания действовать более решительно.

На съезд, собрания которого происходили в московской квартире Фонвизиных, собралось двенадцать человек: сами хозяева — братья М.А. и И.А.Фонвизины, Н.И.Тургенев, Ф.И.Глинка, Михаил Николаевич Муравьев, П.Х.Граббе, М.Ф.Орлов, И.Г.Бурцов, Н.И.Комаров, И.Д.Якушкин, П.И.Колошин и К.А.Охотников (бывший адъютант М.Ф.Орлова, умерший затем в 1824 году) — как видим, хорошее совпадение со списком Грибовского!

Хотя не приехали ни Пестель, ни Никита Муравьев, но Тургеневу не удалось полностью подчинить собравшихся. Тогда и пошел в ход решающий аргумент, припасенный заранее: Глинка поделился сведениями об утечке информации. Он мог сослаться на намеки Милорадовича, не сообщившего никаких подробностей, что почти соответствовало истине. Собравшимся пришлось отнестись к сообщению всерьез — и немедленно действительно возникла напряженнейшая обстановка: все начали приглядываться друг к другу в поисках предателя!

«Я на лице твоем вижу, что ты изменяешь обществу», — заявил Якушкин подполковнику Н.И.Комарову — делегату Тульчинской управы. Хорошенький аргумент, не правда ли? Тем не менее участники съезда сговорились после этого вести наиболее важные разговоры в отсутствии Комарова.

На самом съезде не было принято формального решения о закрытии «Союза благоденствия»; наоборот, был принят целый ряд вроде бы конструктивных резолюций. Очевидно, до присутствовавших все же слишком постепенно доходил смысл того, что заговор раскрыт начальством. По-видимому, решающую роль сыграло вроде бы независимое от Глинки и Милорадовича предупреждение Ермолова Граббе, сделанное уже после съезда.

Совсем не исключено, что это специально было организовано Милорадовичем, который мог сговориться с Ермоловым или отчасти спровоцировать его. Хотя, конечно, Ермолов мог действовать совершенно самостоятельно — ведь сам он в данной ситуации мог руководствоваться исключительно сочувствием к старым товарищам! Впрочем, и Милорадович был его и старым, и старшим товарищем и, во-всяком случае, большим единомышленником, нежели всякие адепты акробатики, окопавшиеся вблизи высшего начальства! И Милорадович тоже нуждался в помощи!