Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА

Георгий Константинович Жуков передал Мао Цзе Дуну перехваченную из США шифровку Тайваню с предложением разыграть военную провокацию между СССР и КНР. Только переводчик успел перевести, как Мао Цзе Дун вскочил:

— Это Линь творит! Сукин сын!

— У вас в Тайване кто-нибудь есть? — спросил меня Мао Цзе Дун.

Переводчик перевел. Я ответил:

— Конечно, есть и на материке есть.

Мао Цзе Дун улыбнулся, и я понял, что он понимает русские слова.

— Это хорошо, — сказал он, — но вот плохо, что Линь летает на самолетах из одной страны в другую.

Я спросил:

— А что, Мао Цзе Дун хочет, чтобы Линь-Бяо ползал по земле?

Переводчик перевел. Мао Цзе Дун показал вниз и что-то еще прибавил. Переводчик сказал:

— Под землей.

Мао Цзе Дун сел на свое место и проговорил:

— Георге Костатиноч, — и показал на свой желудок.

Переводчик сказал, что Великий Вождь приглашает обедать. Мы согласились. Все встали и прошли в соседнюю комнату. Стол был уже накрыт, на столе красовались стопочки грамм по 50. Мао Цзе Дун произнес тост. Переводчик перевел:

— Я поднимаю тост за мир и дружбу между советским и китайским народами и за то, чтобы таких людей, как Георгий, было побольше в Советском Союзе!

Все дружно подняли рюмки и выпили. Далее говорил тост Жуков, он поддержал Мао Цзе Дуна и добавил:

— Пусть мудрость вождя Мао Цзе Дуна освещает всему миру, как солнце, путь к миру и братству! — Когда переводчик перевел слова Жукова, Мао Цзе Дун поклонился и сказал:

— Спасибо.

После обеда, попрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы отправились в аэропорт. Через 3 часа мы уже были в Ташкенте, нас встретили офицеры ТуркВО. Попрощавшись с Жуковым, я поехал домой. По приезде меня не очень ласково встретила жена. И причина была:

— Где ты болтаешься целый месяц? Техникум закончен, сессий нет, дипломной защиты тоже нет, а ты все равно где-то пропадаешь.

Обидно было такое слушать, хотя я ее понимал. Попытался ей рассказать, что я контрразведчик, но… она и слушать меня не захотела.

— Брось ты мне голову морочить. Привез меня сюда, а сам мотаешься, наверное, как шах, с десяток жен завел, — проговорила сквозь слезы.

Ну, что поделать? Каждому своя жизнь определяется судьбой при рождении.

Меня судьба одарила непоседливым характером, любовью к своей Родине.

На следующий день я пошел на работу как гражданский человек. Зайдя в свой кабинет, связался с Ниязбековым. Он сразу спросил:

— Откуда звонишь?

— Из совхоза, из собственного кабинета, — ответил я.

— Это хорошо, — проговорил Сабир Белялович, — я сейчас подъеду.

Пока переговорил с работниками о совхозных делах, подъехал Ниязбеков, мы поздоровались, и он спросил:

— А Хасанов здесь?

— Я даже и не узнал, — ответил я.

Когда позвонили, директор оказался на месте. Ниязбеков пригласил его подойти сюда, в кабинет главного инженера. Не прошло и десяти минут, как по¬ явился Хасанов, мы поздоровались.

— С приездом. Вы, как партизан, не сказали, когда приехали, живем-то ведь в соседних домах, — сказал Хасанов. Я попросил Сабира Беляловича побеседовать с директором наедине, а сам решил обойти территорию хозяйства. Когда я вернулся, то Ниязбеков с Хасановым уже переговорили. Директор сказал:

— Конечно, любое дело велико по сути, но такое дело, о котором вы рассказали, мы поддержим всеми своими возможностями.

Я вмешался:

— Только не на общем собрании, Исмаил Хасанович.

— Да, да. Это надо хорошенько уточнить. Я понимаю… — проговорил директор. — Я даже и не думал, что судьба сведет меня с таким человеком.

— На вашу голову, — сказал я.

— Нет, нет, — запротестовал директор. — Я искренне рад.

В сентябре мне сообщили, что Борман и Моль со своей свитой несколько раз появлялись в Гватемале. Последний раз прожили почти месяц и два дня назад, 26 сентября уехали. Я, забыв про все опасности, которые пережил в Севилье, связался с Жуковым, рассказал все и попросил:

— Мне надобно пожить в Гватемале, я этих двух гусей не могу упустить.

— Давай сначала доведем до конца дело с Кубой, а потом уж будем разговаривать о Гватемале, — ответил Жуков.

Я спросил:

— А не звонили ли Стальнов и Вершинин?

— Нет, пока молчат, — ответил Георгий Константинович.

Я уже начал тревожиться, еду в совхоз и думаю: «Неужели Кеннеди передумал? Кузнецов и Микоян ездили в США, а приехали ни с чем… но все же я выполнил все условия». 10 октября мне позвонил Стальнов:

— Василий разболелся, перенес серьезное воспаление легких. Только поэтому задержка со встречей. Я посетил его в госпитале Арканзаса, он еще очень слаб.