Заговор в Древнем Риме

Главным событием года стал Триумф Лукулла. Возвратившись в Италию четыре года назад, он обратился в Сенат за разрешением отпраздновать свою победу над Митридатом и Тиграном. Помпей, манипулировавший властью, всячески препятствовал тому, чтобы победоносному полководцу были оказаны почести триумфатора. В конце концов справедливость восторжествовала, и Сенат наградил Лукулла этим знаком отличия. Но прежде чем это случится, Лукуллу, по древнему обычаю, надлежало пребывать за городской стеной Рима. Находился он там не в одиночестве. Компанию составляли Квинт Цецилий Марций Рекс, покоритель Сицилии, и Квинт Цецилий Метелл Кретик, мой кровный родственник, одержавший победу на Крите. Сторонники Лукулла также приложили все усилия, чтобы помешать этим полководцам отпраздновать завоеванную в тяжелых боях победу. У Помпея было простейшее толкование естественного права: вся мировая слава принадлежит ему и только ему, поэтому всякий, кто на нее претендует, повинен в посягательстве на его личную собственность.

Триумфальное шествие в честь Лукулла, направлявшееся в сторону Форума, было великолепным. И неудивительно, потому что полководец одержал победу не над одной, а над несколькими, причем весьма многочисленными, вражескими армиями. Благодаря его подвигам в Рим потекли несметные богатства Тигранакерта, Артаксаты и Низибиса. Мне довелось наблюдать процессию с трибуны Ростры, что дало возможность запечатлеть ее в памяти во всех подробностях. Впереди шли трубачи, громко и пронзительно возвещая о шествии. За ними воины несли знамена легионов Лукулла. Подобно прочим солдатам процессии, на них не было никаких знаков отличия, кроме военных башмаков и поясов: древний обычай запрещал вооруженным легионерам преступать городскую черту. Вслед за ними катили повозку с огромным изображением Юпитера, рядом с которой вели предназначенных для жертвоприношения белых быков. Затем вновь шли легионеры, облаченные в белоснежные туники, с позолоченными венками на головах. Они несли в руках украшенные цветами пальмовые ветви — символ победы. Девушки-рабыни, которые следовали за ними, осыпали победоносных воинов лепестками цветов. Барабанщики и флейтисты создавали оглушительный шум.

Посреди процессии на повозках везли трофеи. В угоду древнему обычаю они были сложены так, как их складывали на полях сражений наши предки. (Обрубая сучья растущих неподалеку деревьев, они развешивали на них захваченное у неприятеля оружие.) На каждой повозке возвышалось подобие такого древа, сверкающее клинками мечей и дротиков, а также начищенными до блеска доспехами и ярко расписанными щитами. Украшениями служили и снопы стрел, среди которых виднелись шлемы. Под деревом с трофеями сидели связанные пленники, вид их был удрученным. Я бы ничуть не удивился, если бы узнал, что они были не настоящими, а нанятыми для данного зрелища, — это вполне соответствовало духу времени. За трофеями вновь шествовали пленники и жертвенные животные, а за ними — отряд музыкантов. Замыкали триумфальную процессию повозки с добытым у поверженных государств богатством.

Крики восхищения и приветствия, которыми были встречены сокровища Тигранакерта, заглушили шум барабанов и горнов. Среди прочего добра здесь были сосуды из чистого золота, украшенные драгоценными каменьями чаши, серебряные цепи, резные украшения из слоновой кости, инкрустированные янтарем шкатулки, необыкновенной красоты вазы, короны, скипетры и легендарные произведения искусства, награбленные восточными монархами в греческих колониях. Здесь также можно было увидеть белые деревянные таблички с цифрами, означавшими цену выкупа или продажи в рабство пленников. Невозможно было без восхищения глядеть на куски и рулоны ярко-красного шелка, которые по стоимости значительно превышали равное по весу золото. Из слитков серебра и золота, каждый из которых был величиной с кирпич, можно было выстроить среднего размера храм. Приветствуя все эти сокровища, зрители разразились неистовыми криками, как будто их вдохновлял сам Вакх. Что бы ни говорили о римлянах как о завоевателях, мы всегда испытывали откровенное восхищение всем, что было награблено, наворовано или похищено. Это едва ли не единственная область нашей души, которую никогда не касалось лицемерие.

Почти в самом конце процессии шел виновник торжества — Луций Лициний Лукулл Понтик. Легионеры к этому времени уже покинули город и закрыли за собой ворота: древний обычай не позволял полководцу находиться в городе вместе со своими воинами. Облаченный в пурпурную тогу триумфатора Лукулл выглядел как этрусская статуя. Его лицо, видневшееся из-под золоченого лаврового венка, было выкрашено красной краской, равно как и руки, державшие скипетр и ветвь оливы. Он ехал на позолоченной колеснице, запряженной четверкой белых коней, в сопровождении раба, который время от времени шептал ему на ухо: «Помни, ты смертен!»