Заговорщица

— Слушай меня внимательно, Леонора! Ты увидишь не только Жана де Кервилье… ты встретишься и с дочерью, с твоей дочерью.

Леонора удивленно посмотрела на свою собеседницу.

— Моя дочь? Но у меня нет дочери… правда, однажды два дворянина сказали мне о какой-то девочке… Но я не поверила им…

— Два дворянина? — встревожилась Фауста.

— Ну да… но этого не может быть… у меня нет дочери!

— Однако, Леонора, ты ведь вспомнила Жана де Кервилье. Его имя и его образ запечатлены в твоем сердце.

— Может и так! Мне кажется, я действительно знала человека, которого так звали… и он всегда жил в моем сердце.

Вдруг цыганка тревожно оглянулась по сторонам и взмолилась:

— Тише, сударыня, тише! Не произносите больше это имя… Войдет мой отец — услышит… Что я ему скажу… придется поклясться, что в моей спальне никого нет!

— Да… это было бы ужасно! Но, Леонора, если старый барон узнает о твоем секрете, будет еще ужасней!

— Секрет? Какой секрет? — пролепетала Леонора. — Разве я что-то скрывала от отца?

— Скрывала… от всех, кроме Жана де Кервилье…

Внезапно Саизума закрыла лицо ладонями, и из груди ее вырвался крик:

— Маска! — простонала она. — Красная маска! Знак моего позора! Я ее потеряла! Как, как спрятать мой позор?! О, прошу, сударыня, не смотрите на меня… вы не знаете… и никогда не узнаете…

— Знаю! — резко оборвала ее Фауста. — Я знаю о твоем позоре, и о счастье твоем тоже знаю! Ты скрываешь свою тайну от отца, но возлюбленному ты ее открыла… Ты ждешь ребенка, Леонора!

Саизума вскинула голову — на лице ее читалось неподдельное изумление:

— Ребенка? Не понимаю.

— Ты ждешь ребенка — вот твоя страшная тайна, и Жан все знает, ведь он собирается жениться на тебе!

— Да, да… — простонала несчастная, — не дай Бог отец услышит… Но, сударыня, мое дитя, моя крошка… я уже люблю его… мы поженимся, и у ребенка будет имя… имя гордого рода…

— Дочь, у тебя родилась дочь! Вспомни же, сделай усилие. Вспомни, Леонора… огромная площадь заполнена народом… толпа, звонят колокола, священник поддерживает тебя… ты еле идешь, потом на площади…

— Виселица! — вскричала Саизума. — Виселица! Смерть! Пощадите, пощадите дитя, что вот-вот должно родиться!

У несчастной подогнулись колени, и она ничком упала на холодный каменный пол. Фауста, ни на йоту не отступая от своего адского замысла, бросилась к ней и заставила подняться:

— Слушай, Леонора! Тебя помиловали! Ты жива…

— Да… да… жива… свершилось чудо… Но я же видела петлю над головой… я чувствовала руки палача на своих плечах… Жива… только я устала, безмерно устала… Что со мной?

Фауста снова схватила Саизуму за руки:

— Ты стала матерью! Твой ребенок, плод греха, дочь Жана де Кервилье, уже появился на свет. И ради ребенка, ради этого невинного создания тебя помиловали…

— Помиловали? — пролепетала цыганка. — Значит, у меня есть дочь?

Она внезапно рассмеялась, потом застонала. На Фаусту цыганка больше не смотрела и, казалось, вообще забыла о ней. Она с ужасом и радостью осознала, что у нее есть ребенок, девочка. Саизума опять опустилась на пол и закрыла лицо ладонями; она тихо всхлипывала.

— Так что же? — продолжала Фауста. — Хотите вы увидеть свою дочь? Леонора де Монтегю, есть ли в твоем сердце хоть капля жалости к невинному созданию?

Цыганка, дрожа, с трудом проговорила:

— Я часто звала кого-то… наверное, ее, мою девочку… но я не знала тогда, что у меня есть дочь… будь она рядом, одна ее улыбка спасла бы меня от мучительных страданий…

— Вы хотите ее видеть? — настойчиво и нежно повторила Фауста.

— А где она? Почему она не со мной? Разве может дочь жить вдали от матери?

— Я скажу тебе, где она.

— Ах, вы все знаете! — в голосе Саизумы прозвучала настороженность. — А кто вы такая? Что вы от меня хотите? Зачем вам я и моя дочка?

— Похоже, разум возвращается к тебе! — сказала Фауста. — Ты спрашиваешь, кто я такая… Просто женщина, которая жалеет и сострадает… разве этого не достаточно? Я случайно узнала тайну твоей жизни, случайно встретила твоего возлюбленного и твою дочь, а теперь хочу, чтобы ты стала счастлива…

— Доченька! Доченька! — простонала цыганка.

— Послушайте, бедная моя, вы стали матерью, но горести к тому моменту уже помрачили ваш разум, и вы оказались в тюрьме…

— Тюрьму я помню, — задумчиво произнесла Саизума. — Там было страшно… плохо…

— Злые люди захватили вашего ребенка… понимаете? — объясняла Фауста.

— Да… злые… они меня посадили в тюрьму, а ее забрали и унесли…

— Вы поняли? Они взяли вашего ребенка…

— Бедная крошка… она так страдала…

— Нет-нет, успокойтесь… она жила счастливо и спокойно. Нашелся добрый человек, отобрал девочку у злодеев, воспитал как собственную дочь…

— Благослови его Господь! Как его звали? Я буду молиться за него!

— Он умер, — ответила Фауста.

— Умер? Судьба всегда жестока к праведникам!.. Но, наверное, он умер, прожив долгую счастливую жизнь? В спокойствии и в довольстве?

— Нет! Бедняга погиб в тюрьме.

— Скажите, как его звали? — сквозь слезы спросила цыганка. — Раз уж я никогда не увижу этого святого человека…

— Фурко, прокурор Фурко… Запомните это имя…

— Фурко… Никогда не забуду… Но почему же он оказался в тюрьме? За что?