Заговорщица

— Сударыня, вы, очевидно, не знаете: моя мать умерла вскоре после моего рождения. Мадлен старше, она, наверное, смогла бы рассказать о нашей матери… она мне часто о ней говорила… а я была совсем крошкой и ничего не помню.

— А что рассказывала ваша сестра? Какой была ваша мать? Верно, красавица?

— Мадлен часто повторяла, что матушка считалась необыкновенной красавицей.

— А глаза? У нее были голубые глаза?

— Да, сударыня, — ответила Жанна.

— И длинные светлые волосы?

— Да, Мадлен так и говорила… но неужели вы знали нашу матушку?

— Я ее знаю, — спокойно произнесла Фауста.

— Господи, сударыня, — встрепенулась Жанна, — что вы такое говорите?

— Повторяю: я знаю вашу мать!

— Но вы говорите так, словно она жива… а она ведь давно умерла…

— Скажите, дитя мое, — продолжала Фауста, — а отец часто рассказывал вам о матери?

— Никогда, сударыня!

Фауста поняла, что сама судьба помогает ей. А девушка тем временем добавила:

— Наверное, отцу тяжело было вспоминать о ней… он так страдал после смерти жены… во всяком случае Мадлен именно так объясняла его замкнутость.

— А если я вам скажу, что есть и другая причина? Дело в том, что ваша мать не умерла, а просто исчезла!

— Не может быть! — в ужасе прошептала Жанна.

— Почему — «не может»? Представьте себе, что ваша мать заболела во время великого избиения гугенотов… Что она, скажем, сошла с ума…

Жанна слушала и не верила своим ушам. Ей казалось, что все это — лишь странный сон.

— Итак, если ваша мать после пережитых несчастий потеряла рассудок, если ваш отец отчаялся вылечить супругу, если в приступе безумия она сбежала из дома, если ваш отец искал, но так и не нашел несчастную, то вполне естественно, что он счел за благо объявить своим дочерям о смерти матери…

— Сударыня, о, сударыня! — взмолилась Жанна Фурко. — Пощадите, я, кажется, тоже сойду сейчас с ума!

— Так знайте же, Жанна, то, что я рассказала — не мои домыслы, но чистая правда.

— Нет, нет, не может быть!

— Однако же это так и есть! — твердо произнесла Фауста.

Жанна закрыла лицо руками и тихо зарыдала. Клодина де Бовилье наблюдала за этой сценой с радостью и умиротворением. Она часто спрашивала себя, какие цели преследует Фауста, и теперь настоятельнице показалось, что ее благодетельница делает доброе дело. Впрочем, обещанные двести тысяч ливров так ослепили беззаботную Клодину, что она не слишком старалась вникать в суть происходящего. Фауста же склонилась над Жанной, обняла ее за плечи и ласково сказала:

— Не плачьте, бедное дитя! Хотя нет, можете плакать, ведь ваша мать еще не исцелилась… Но я знаю, как вернуть ей разум… Я отведу вас к ней, и вы поможете бедняжке выздороветь…

Глава XIII

КОНЕЦ РАЙСКОГО ЖИТЬЯ

Дни шли, и вот наступил канун того самого двадцать первого октября, когда Фауста намеревалась одним ударом покончить со всеми своими врагами — точнее, убрать все препятствия, стоявшие на ее пути (она так редко испытывала истинную ненависть, что вряд ли считала того или иного человека — кроме разве что шевалье — своим врагом).

Моревер должен был к полудню привести Пардальяна и герцога Ангулемского. Их ожидала смерть от рук приближенных герцога де Гиза. Фауста предполагала в одиннадцать часов дать знак Гизу с тем, чтобы к двенадцати его люди оказались на Монмартре и быстро разделались с шевалье и Карлом.

Фауста все прекрасно рассчитала: раньше времени предупреждать герцога не стоило, ибо он мог бы явиться лично, застать Виолетту еще живой и все испортить. Она прекрасно знала, что герцог без памяти влюблен в цыганочку и наверняка попытается ее спасти.

Казнь Виолетты намечалась на десять часов, и присутствовать на ней должны были ее отец и мать. Фауста надеялась, что смерть дочери убьет и кардинала Фарнезе, и Леонору.

Итак, в десять утра Виолетту подвергнут пыткам. Если Фарнезе все-таки переживет казнь своей девочки, то Фауста сама поможет ему умереть. В полдень же явятся Пардальян и герцог Ангулемский, которыми займутся люди Гиза.

А уж она, Фауста, сумеет утешить герцога после принесения Виолетты в жертву, ей это никакого труда не составит.

После надо будет немедленно двинуться на Блуа и убить Генриха III… Гиз взойдет на королевский престол… Лига победит… французы вторгнутся в Италию и раздавят Сикста V… Фауста станет властвовать над христианским миром…

Читатель знает, как чудовищно изобретательно подготовила Фауста казнь несчастной певицы-цыганочки. Замысел был воистину гениален, терпеливо и тщательно расставляла коварная свои сети. Ничто уже не могло спасти Виолетту, кардинала и шевалье де Пардальяна…

И вот накануне рокового дня Кроасс и Пикуик с удивлением обнаружили, что на огородах появились какие-то люди — с виду рабочие. Потом таинственно исчезла одна из пленниц. (Читатель, конечно, помнит, что Жанну отвели к Фаусте, и больше она в монастырь не вернулась. Наверное, принцесса приказала отправить девушку в ту лачугу, где скрывалась цыганка Саизума.)