Заявление

— Хочется. Хотя понимаю, что не прав. А потом, спорт, конечно, необходим. Не-об-хо-дим. И мы с Зоинькой каждое воскресенье становимся на лыжи. В теннис она вот играет.

— Если уж так необходимо, то бега вполне достаточно, а все остальное излишество.

— Помиримся с вами, Галочка. Спорить не люблю и не хочу. Вот когда мы собираемся, выпиваем, отдыхаем, едем на охоту, тогда полно пустых разговоров, рассказов…

— Ваша последовательность уморительна. — Галина Васильевна рассмеялась, но лицо ее при этом не соответствовало беспечным звукам.

— Что вы? Конечно, на охоте, когда все путем, очень даже смешно. Жаль, что вы там не бываете. Женщин не берем…

— Я не над охотой смеюсь. Смешно вы боретесь с излишествами. Охота — это что? Необходимость? Или выпивка на охоте?

— И напрасно смеетесь. Это все очень нужно для полноценной работы. Но мы и платим за это. За излишества надо платить. Тогда пожалуйста.

— А деньги где взять?

— Ну, во-первых, платят не только впрямую деньгами. Например, просто большой тяжелой работой. Тогда уже работа и думает, как создать условия для восстановления вашей работоспособности. Во-вторых, что касается денег, то как наработаешь. Ведь муж твой с сыном поехали в горы — значит, заработали.

— Ваша правда. Не надо тратить деньги на ерунду? Так?

— Именно. И так тоже. Вот сколько сейчас идет у людей на курево? С ума сойти можно! А доказано, что это просто вредное излишество. Возьмите, Галя, эти грибочки. Сами собирали.

— А не опасно, если сами собирали?

— Хо-хо! Смейтесь, смейтесь. Мы ж почти профессионалы. Когда на даче — все выходим по грибы. А солит Зоинька одна — это ее работа.

Галя стала думать о Володе, об охоте, о грибах. Хозяин еще что-то бубнил, продолжая свои поучения и доказательства их полезности — может, они и были интересными, — но Галя уже отвлеклась, ушла от попытки проникнуть в не бог весть как оригинальные концепции Аркадия Михайловича, впрочем, не очень она и стремилась овладеть, так сказать, теорией и практикой его жизнеспособности и устойчивости. Будто бы в противовес, хотя какой же это противовес, стала она вспоминать Тита Семеновича. Сначала чисто внешне — рост, фигуру, волосы, очки. Потом их последнее свидание, когда они расстались у ее подъезда. Он так и не знал, что сейчас она одна, без семьи.

«Тит Семенович — вот уж чистое излишество. Знал бы Аркадий… Сама же говорю — без излишества нет человека. Машина. Робот для работы и хозяйства. Удобные все оправдания. Человек хитрая бестия. Хитрая машина. Если Володя узнает — сколько страданий. А разговоров! Может, я и не нужна ему уже — просто необходимая привычка. Володя не ведет таких правильных разговоров. А Тит так и вовсе одни неправильные. Так им и положено — у Володи правильная, законная позиция, у Тита все прямо наоборот. Надо позвонить ему. Откуда лучше? Из дома, конечно».

— Нет, спасибо, Аркадий Михайлович. Нет — больше пить не буду. Зоинька, мне еще в магазин забежать надо! Я побегу, ладно? Побегу? Спасибо. Спасибо вам.

«Сегодня обед уже прошел, он меня уже не позовет. Верней, он-то позовет, да я уже обедала. „Пойдем пообедаем“, — скажет он. „Спасибо. Я уже“, — отвечу я. Что он тогда? Найдет что. А вот и посмотрим».

Всю дорогу она думала и придумывала, что может ей Тит предложить и как она ему откажет. Как на всякий довод она найдет свой ответ, каждый раз новое основание для отказа.

Но ведь кто знает, как пойдет их словесная игра. Позвонить надо сначала. И утвердилась — позвонит.

С тем и пришла домой.

* * *