«Зайчик» и другие рассказы

В тишине все еще слышалось поскребывание. Включив свет, Антон осмотрелся. Он был один, вот только на стенах появились царапины. Вертикальные, горизонтальные, косые, они не выглядели свежими, а словно были здесь уже давно, просто никто не обращал на них внимания.

«Наверное, так оно и есть, – подумал Антон, почесывая руку. – Я просто не замечал их раньше».

В глубине души он знал, что лжет себе, но это было объяснение, и оно его полностью устраивало. Немного успокоившись, Антон поднял ноутбук, поставил его на стол и аккуратно положил рядом аккумулятор.

– Я не смотрел! – сказал он громко, после чего, не выключая свет, наконец уснул.

Во сне он знал, что Ромы уже нет среди живых, но почему-то радовался его приходу.

– Привет! – сказал он, но Рома не ответил, а молча глядел на него из кресла.

«Наверное, сердится», – решил Антон и протянул ему руку. Казалось неприличным не поздравить друга с тем, что тот живой, несмотря на то что все на самом деле было наоборот. Мало у кого так получалось. Рома откатился на кресле глубже в тень, так что остались видны только его синие с черными ногтями пальцы, сжимающие подлокотники.

Антон шагнул к нему, и гость еще немного отодвинулся. «Нужно включить свет, – подумал Антон, – иначе Рома так и будет прятаться в темноте». Свет зажегся, слабо осветив комнату. Это загорелся экран ноутбука, и тот, скребущий, был там.

«Нет! – хотел сказать Антон. – В него нельзя смотреть».

Он бросился к ноутбуку, чтобы остановить ролик, но тут увидел наконец лицо Ромы.

В этот момент та часть его сознания, что отвечала за рациональное мышление, начала просыпаться.

«Он мертвый! Я в комнате с мертвецом!»

Лицо друга было безобразным, из перекошенного рта вываливался отвратительно длинный язык, черно-красный.

Мертвец схватил его за голову и развернул к экрану. Урод обернулся.

Антон закричал и проснулся.

Он сидел перед компьютером.

Экран был темный, а аккумулятор так и лежал рядом.

Три.

– Нет. Не три! – сказал Антон, обращаясь к кому-то, притаившемуся за спиной, и почувствовав некоторое облегчение от своих слов.

Ничего страшного. Он ведь не смотрел.

Он подошел к окну, за которым пошел уже настоящий снег, крупный, похожий на перья из подушки. Весь прошедший день казался наваждением и бредом. Смерть Ромы, все эти прохожие без лиц и то, что сказала Соня. Разве могла она такое сказать?

Отыскав телефон, Антон позвонил ей. Пусть на часах было почти что два ночи, пусть даже она снова пошлет его. Пусть. Лишь бы услышать ее голос.

На втором гудке она ответила.

– Алло. – Голос был низкий, хриплый, слабый. Она, наверное, плакала всю ночь.

– Прости. Я, наверное, тебя разбудил.

Она не отвечала, и это молчание, полная тишина, безо всякого намека на какой-либо шум, даже без отзвука ее дыхания, пугала. Ему представилась квартира Сони: темный коридор, старые лакированные дверцы шкафов, красные, с черным узором ковры на полах. И никого.

– Соня, – повторил он, стараясь хоть как-то развеять эту тишину.

– Да. – Выдох.

– Можно я приеду? – спросил Антон напрямик.

– Приходи. – Голос был совсем не похож на Сонин. Будто бы даже мужской.

Потом опять тишина.

– Ну я тогда выезжаю.

Антон бросил трубку, чтобы не оставаться наедине с этой тишиной, и в последний момент ему послышалось, что кто-то на той стороне смеется. Так мог смеяться только очень больной человек. Сумасшедший.

«А ведь это не она, – подумал Антон. – Там у нее кто-то есть».

Он вспомнил, как странно вела себя в последнее время Соня, как отказывалась гулять, ссылаясь на дела. Да какие у нее могут быть дела?! Он опять вспомнил об этих цветах на кухне.

И никуда не поехал.

Утром его разбудил отец. В пуховике и огромной меховой шапке, он уже готовился уходить.

– Там тебе мама записку оставила, – сказал он. – Ох, как здесь у тебя душно, может, окно откроешь?

Антон что-то ответил. Чувствовал он себя еще хуже, чем вчера. И в нос бил тяжелый запах пота с примесью лекарств, совсем как тогда, в квартире Ромы.

– Ну я побежал! – крикнул отец уже из коридора. – А ты одевайся теплее. Там снег.

Дверь хлопнула, Антон встал и с одеялом на плечах подошел к окну. За ночь снег укрыл все белым, и только черные воробьи скакали по пушистым веткам.

На кухне лежала записка.

Он аккуратно спрятал ее в карман вместе с телефоном, затем без аппетита позавтракал, выпил таблетку от головной боли и переоделся в чистое. Кожа на руке все еще зудела, исчесанное предплечье выглядело так, словно он пережил схватку со злобным котом. Отыскав в шкафу бинт, Антон кое-как обмотал руку, которая стала чесаться с удвоенной силой, но он твердо решил не трогать ее больше.

Было уже почти десять, когда он вышел из дома.

Он собирался зайти к Соне, спросить обо всем напрямик, без околичностей, и высказать ей все. Сначала он надеялся встретить ее на похоронах, но что если она не придет?