Закаленные бурей 1

Раззявив рот, толкался в торговых рядах, прицениваясь или просто глазея на то, чем народ торгует. В какой-то момент я обнаружил, что мой бумажник с рублём мелочью стал чужой собственностью. Деньги небольшие, но стало обидно, что меня так вот «обули» в мой первый самостоятельный выход в город. Вспомнив, когда я последний раз щупал свой кошелёк, я отошёл в сторону и поднявшись на второй этаж Гостиного двора, стал наблюдать за покупателями – сверху-то оно виднее. Так что довольно скоро я выхватил молодых людей, работающих в паре. Один был в толчее постоянно, а второй периодически куда-то отходил. Я понаблюдал за молодым щипачём, который, прижимаясь к клиенту, изящно освобождал того от наличности.

– Неплохо, талантливый мальчик.

Спустившись вниз, я ненавязчиво двинулся за вторым пареньком, который вышел на улицу и подошёл к взрослому нищему мужику, одиноко сидящему под деревом напротив Гостиного, совсем рядом с Апраксиным двором. Тот раскрыл сумку, и парень ловко скинул в неё какой-то предмет. Мужик сидел, я стоял за колонной и смотрел на него. За это время паренёк ещё пару раз приходил к нищему, проделывая туже манипуляцию.

Потом мужик встал вместе со своей убогой с виду сумкой и пошёл в Апраксин двор. Я последовал за ним на расстоянии, наблюдая, как тот направился в уборную. Зайдя следом, огляделся по сторонам. Увидев, что в большой туалетной комнате мы одни, рубанул того по шее ребром ладони и вырвал сумку из рук, попутно дав хорошего пинка под зад. Пока мужик вставал и кашлял, держась за шею, я выскочил на улицу и был таков. Прискакав домой, проверил сумку, в которой оказалось десятка полтора кошельков с содержимым на сумму порядка 120 рублей. Вернув свой рубль, я заработал 120 рублей прибыли – неплохо для первой недели.

В воскресный выходной мы сидели с ребятами, которые притащились ко мне домой, прихватив с собой кучу домашней еды. Мы лопали её и болтали за жизнь. Оказалось, что меня называли Сэмэн или Сэм, сокращая фамилию. Сам я после четырёх лет начальной учёбы в прогимназии, теперь учился восемь лет в гимназии, и все мы являлись учениками седьмого класса.

– Сэм, что с квартирой будешь делать, съедешь в более дешёвую?

– Не знаю, Серж, пока деньги есть, буду здесь жить, а там что-нибудь придумаю.

– А чего делать будешь?

– Спортом займусь, в смысле зарядкой, бегать буду, а то дохлый какой-то, учиться в гимназии, как и раньше – её закончить надо. Затем поступлю в институт или пойду в армию, но это как получится. А там, может быть, что-то ещё подвернётся. Смутные времена наступают, к ним надо готовиться физически и морально.

На улице стола весна 1900-го года. Во дворцах чередой шли балы и праздники с карнавалами и фейерверками. В крестьянских избах или рабочих бараках пили, плакали и молились. С одной стороны человечество развивалось, готовились к полётам первые дирижабли, а первые самолёты уже парили в небе, по Петербургу по первой трамвайной линии проехал первый трамвай, да и автомобилям на городских улицах уже не так удивлялись. Всё новые и новые магазины открывали витрины, подсвеченные иллюминацией. Жители городов в кинотеатрах заворожённо смотрели немые фильмы. Совсем скоро, в мае 1900 года, Петербургский завод "Новое адмиралтейство" спустит на воду новёхонький крейсер со знаковым названием "Аврора". Мой погибший отец как раз участвовал в его строительстве.

В России полным ходом шёл непрекращающийся процесс оттока сельского населения к более хлебным местам – в города, так что население Петербурга росло, как на дрожжах, и насчитывало более миллиона двухсот тысяч горожан. На заработки в города уезжали взрослые мужчины, которые шли чаще всего в мастеровые, женщины находили места в услужении, даже детишек отдавали "в люди".

А вот социальная обстановка в столицах и крупных городах была неспокойной. С середины девятнадцатого века продолжалось состояние вражды между правительством и оппозицией, которая, несмотря на действия царской охранки, ещё сильно тяготела к террору. Полиция, охранка и жандармерии под начальством действительного тайного советника Плеве хорошо проредила ряды «народовольцев» – откровенно террористической организации. Кстати, именно в ней состоял и старший брат Владимира Ленина, Александр. Но к 1900-м годам в стране уже была не только радикальная добровольческая оппозиция – «бомбисты» из «Народной воли», но и либеральная. К правительству она была гораздо более лояльна и её методы работы можно было описать словом «говорильня», а не «террор».