Закат империи США: Кризисы и конфликты

Страны БРИКС в целом могут бросить вызов существующему миропорядку. Они в состоянии переориентировать свою экономику и увести сальдо торгового баланса от суверенных фондов (которые, как правило, постепенно разрушаются) или казначейских векселей (основная часть которых, вероятно, не будет выплачена). Вместо этого они могут переориентироваться на инвестиции в области инновации и технологии, поиски революционных решений в области энергетики, производства, а также на внутренний спрос и социальное развитие.

Национальное развитие способствует созданию новых технологий и потенциально ведет к избытку инвестиционного капитала, который может в конечном итоге обогатить весь мир. Если современный мир и будет чем-то похож на «идеальное время капитализма» — XIX век, то не отсуствием социальной сферы и государства в экономике (о чем мечтают либеральные экономисты), а многополярностью. Государство будет вмешиваться в экономику, начнется новый век экономической истории — эпоха, вероятно, более разнообразная, чем время неолиберального капитализма 1980-2000-х годов. Однако все уже будет по-новому, и развитие будет строиться на новых принципах. Их еще нужно выработать и понять, но они явно идут на смену неолиберальному «Вашингтонскому консенсусу».

Кризис человечности: мировой капитализм порождает фашизм XXI века

Вильям Робинсон

В классическом исследовании 1978 года «Управление кризисом. Грабежи, государство, закон и порядок», написанном известным социалистом и теоретиком культуры Стюартом Холлом в соавторстве с несколькими коллегами, показано, как реструктуризация капитализма в ответ на кризис 1970-х годов (который являлся последним серьезным кризисом мирового капитализма, до того как в 2008 году разразился нынешний) привела к созданию в Великобритании и других странах «исключительного государства».

Имеется в виду ситуация, при которой происходит непрерывный распад консенсуальных механизмов социального контроля и возрастает авторитаризм. Авторы исследования писали: «Это исключительно важный момент, когда возможности гегемонии практически исчерпаны, а дрейф в сторону использования более репрессивных инструментов государства становится все заметнее. При этом маятник осуществления гегемонии, несомненно, отклоняется от точки, в которой согласие главенствовало над принуждением, переходя к положению, когда принуждение фактически становится естественной формой обеспечения согласия. Такой сдвиг во внутреннем равновесии гегемонии — от согласия к принуждению — является ответной реакцией государства на растущую поляризацию классовых сил (реальных и воображаемых). Именно так проявляется «кризис гегемонии», медленное развитие государства легитимного принуждения, рождение общества «закона и порядка»… Весь уклад общественной и политической жизни трансформируется. Явно проявляется новый идеологический климат».

Это точное описание и нынешнего положения дел. Мы являемся свидетелями перехода во всем мире от социального государства к государству социального контроля. Мы столкнулись с мировым кризисом, беспрецедентным по своему глобальному размаху, степени экологической деградации и общественного упадка, а также значительным по масштабу использованию средств насилия.

Мы действительно стоим перед лицом кризиса человечности, поскольку вступили в период великих потрясений, изменений и неопределенности. Этот общесистемный кризис отличается от более ранних мировых кризисов 1930-х или 1970-х годов именно потому, что мировой капитализм фундаментально изменился в начале XXI века.

Среди качественных сдвигов, произошедших в капиталистической системе в условиях глобализации за последние несколько десятилетий, существует четыре момента, которые я хотел бы подчеркнуть особо. Первый — это возникновение действительно транснационального капитала и интеграция всех стран в новое международное производство и финансовую систему. Второй момент — появление нового транснационального капиталистического класса (ТКК). Эта классовая группа основывается на новых, глобальных, а не на старых, национальных схемах накопления. Третий — возникновение, как я их называю, транснациональных государственных аппаратов. И наконец, четвертый момент заключается в появлении принципиально новых отношений неравенства и господства в мировом обществе, а именно в возрастании значения транснационального социального и классового неравенства по сравнению с неравенством между глобальными «Севером» и «Югом».

Несомненно, текущий кризис имеет несколько аспектов, объединяющих его с более ранними структурными кризисами 1970-х и 1930-х годов. Однако ему присущи и некоторые уникальные свойства, в частности быстрое приближение системы к экологическим границам своего воспроизводства. Нельзя недооценивать того факта, что мы уже прошли на этом пути несколько «поворотных моментов», как называют их ученые-экологи.