Закатное утро

После уроков я вышла из школы, Глеб шёл впереди меня. Дорога пролегала через дворы. Мы завернули за угол, как вдруг меня кто-то окликнул по имени. Я оглянулась: это была Юля и ещё две девочки из моего класса — её подружки. Ничего не говоря, они накинулись на меня и стали хватать за волосы, таская из стороны в сторону. Всё случилось так неожиданно, что я даже не успела сообразить, что происходит.

— Отстаньте от меня! — закричала я не своим голосом. Они обступили вокруг меня и стали толкать то в одну сторону, то в другую. Их костлявые кулачки ударяли меня то в бока, то в спину, то по животу. Глеба я не видела.

— Тебе не идут эти заколки! — Юля с неким удовольствием отодрала с моих волос все заколки, которые мама так бережно закалывала, и прилюдно сломала. Искусственные цветочки полетели на асфальт. Следом — железное основание, котороми заколки крепились к волосам. Дальше последовали удары по голове и лицу. Не помню, что именно кричала, вроде как звала на помощь Глеба.

Не вырваться, не убежать

Они продолжали наносить удары руками и ногами, весело смеясь и обзываясь, словно я была не человеком, а грушей для битья. Я чувствовала, как теряю сознание, уже не ощущая боли. Перед глазами всё плыло. Мир-то и дело озаряли белые вспышки света.

В глазах становилось всё темнее и темнее… и вскоре всё прекратилось. Я услышала отчетливый «кряк», словно что-то хрустнуло, а следом расплывчато увидела, как Юля замертво рухнула на асфальт. Упала она, а не я. На её лице застыло удивление. В глазах немой вопрос.

Её подружки перестали меня бить и громко запищали. Через секунду их уже не было, они разбежались в разные стороны. Я всё ещё в сознании, но уже ничего не соображая, успела увидеть, как вокруг Юлиной головы растекалась огромная лужа крови. Дальше я отключилась.

Глава VII

Мама сидела за столом и нервно трясла ногой.

— Мам, я этого не делала, — произнесла я, стоя в дверном проеме кухни.

— Тогда кто? — она бросила недоверчивый взгляд и сразу же отвернулась. — Те девочки сказали, что это сделала ты! — голос дрожал и был слишком резким. Мне хотелось подойти и обнять её, но казалось, что всплыл какой-то незримый барьер, который не позволял ступить и шагу.

— Кто? — Она прикрыла рот ладонью, сейчас расплачется. — Ну кто? Твой выдуманный друг? — она уже начала срываться на крик.

«Да, это сделал он», — мысленно произнесла я, но вслух сказать побоялась.

— О, Господи, только этого нам не хватало! — запричитала она, и по лицу покатились слезы. Я ушла из кухни, оставив её наедине со своими мыслями.

У меня всё болело; руки и спина были в синяках, а на голове уйма шишек, разбита губа и нос, но, несмотря на это, она мне не верила. Тут домой вернулся отец, мать выбежала из кухни.

— Ну что? Какие новости? — послышался одновременно озабоченный и пропитанный надеждой голос матери.

— В общем… — отец, немного подумав, сел на диван. — Удар был очень большой силы… Скорее всего кирпич отвалился от дома с пятого этажа и… — он недолго помолчал. — Ну, не мог ребенок ударить с такой силой! — выпалил он, — Так что… это несчастный случай.

— О, славу Богу, — взмолилась она и припала к груди мужа.

— Я думаю, некоторое время тебе не стоит посещать школу, — обратился ко мне отец. — А ещё лучше… перейдём в другую, — он глянул на мать, она его явно поддерживала.

— Да, и тогда точно все будут считать, что это я убила её, — совершенно спокойно произнесла я.

— Так будет лучше для всех, — заключил отец.

После всего произошедшего я всё чаще задумывалась о смерти. Перед глазами то и дело всплывала лежащая на асфальте Юля в луже собственной крови, вспоминался этот «кряк», звук проломленного черепа, от которого меня всю перетряхивало и тянуло рвать.

Вот был человек: ел, спал, разговаривал, жил, как все остальные, — и вдруг его не стало. И неважно, свалился с пятого этажа кирпич или его поразила какая-то страшная болезнь, — это всё равносильно, одинаково. Смерть есть смерть. Хоть я никого и не убивала, я все же чувствовала за этим ответственность, которая вот-вот перерастет в чувство вины. Я видела, как многие ребята обходят меня стороной, словно я дикий зверь. В их глазах читалась брезгливость и страх, который они тщательно прятали. Я чувствовала, как дрожат их сердца.

Глава VIII

Я сидела у окна и смотрела на улицу, рядом сидел Глеб, он тоже разглядывал прохожих, проезжающие машины. «Как же здорово, когда тебя никто не видит», — подумала я.

— Как же здорово, когда тебя никто не видит, — тихо повторил он мои мысли, не отрывая печальных глаз от вида вечернего города. Как же давно я с ним не разговаривала.

— Была бы моя воля, я бы исчезла, — почти шепотом пробормотала я.

— Зачем? — он перевел свой взгляд на меня.

— Просто так…

— В самом деле, исчезнуть значит стать пустотой. А в пустоте нет смысла, она бессмысленна. — Он вновь перевёл взгляд на улицу.

Мы ещё долго наблюдали за серым миром, сквозь прозрачное, искаженное в некоторых местах, стекло.