Заханд. Аннексии (СИ)

Наконец, количество нежити оказалось достаточным, что бы мы активировали ловушку. Те штуки, которые побросали на пути нежити, заискрились электрическими разрядами, которые окутали всех мертвых. Сильно запахло жаренным мясом, умертвия дергались и покрывались черными пятнами сгоревшей плоти, один за другим падали на пол и продолжали конвульсивно дергаться. В ловушку без страха вбегали все новые жертвы, а объем молний у ловушек становился все меньше. Они просто заваливали их своими телами! Я посмотрел на старика, он как ни в чем не бывало сидел на полу и сосредоточенно что-то делал. Присмотревшись, увидел, что в правой руке он держит кусачки, которыми откусывает острые концы у появляющихся в левой руке патронов.

— Это ты что делаешь?, — спросил я его, заинтересовавшись непонятным действием.

Он усмехнувшись ответил.

— Семь шестьдесят два — очень мощный калибр, способный оторвать конечность при удачном попадании, но если откусить острый носик пули, то этого самого удачного попадания не потребуется. Еще таким образом останавливающие действие куда выше.

— Круто. С такой хитростью, умертвия перестанут быть серьезной угрозой, — я был впечатлен.

— А они и сейчас не угроза. Просто толпа безмозглых уродов, — старик пожал плечами. — Знай, руби их на части и никаких проблем.

— Но на поверхности они же смогли натворить дел. Да и скорость и сила..., — мне было не понятно, почему он не считает их угрозой.

Когда ловушки перестали пожинать достойную жатву, щитоносец мгновенно сменил свой щит на два топора и ударил воздухом. Несколько умертвий разрубило на куски, боец отпрыгнул назад, а его место занял другой. Мои ожидания не оправдались, на этот раз воздухом боец не бил, а просто с непостижимой скоростью стал орудовать двумя короткими мечами. Движения были настолько быстрыми, что все, что я видел — это вихрь, который беспощадно рубил подходивших умертвий. Руки, ноги, головы и куски туловища противников летели в разные стороны. Крови почти не было, лишь немного черной и, по виду, вязкой субстанции, сопровождали полет частей тел.

— На поверхности мало кто встречался с мертвыми. Такой данж большая редкость и большая удача.

— Удача?

— Да, там единственная серьезная угроза — это лич. Вот он да, опасней чем все его марионетки, вместе взятые.

— Чем же он так крут.

Старик помолчал, рассматривая карту и удостоверившись, что сюрпризов пока нет, продолжил.

— Ты знаешь такую штуку, как некроз тканей?

Я кивнул.

— Так вот, этот гад распространяет вокруг себя туман, из-за которого вся живая плоть начинает гнить с бешенной скоростью. Если уровень лича больше двадцатого, то радиус такой гадости может доходить до двухсот метров. Хуже всего то ,что они обычно не находятся на улице.

— Как тогда быть?, — спросил я. — Если местный некр владеет подобной пакостью и распространит ее здесь, то мы покойники.

Один за другим, бойцы сменяли друг друга и кастовали свои способности, которые были одна убойнее другой. На удивление, навыки физического характера, которые используются в паре с холодным оружием, были куда эффективнее, чем заклинания, бьющие по площади. Сумасшедшая скорость ударов, режущий шлейф, следующий за лезвиями и рисующий причудливые абстракции, которые превращались в смертельные ловушки для тех, кто хотел ударить художника. Еще удивил боец с большими кастетами, каждый его удар раскалывал умертвию голову или вскрывал грудную клетку и отбрасывал мертвого назад, сбивая тех, кто был за ним. Очень зрелищно, в отличие от ледяного дыхания, замораживающего троих до состояния льда и замедляющего близстоящих противников, или огненная дуга, режущая, как световой меч. Возможно, это из-за замкнутости пространства магам просто не хватает место проявить себя во всей красе.

— А ни как! Бежишь на всех парах к нему, шипя от боли и пьешь зелья здоровья, что бы не подохнуть. По сути, тот туман только и опасен, от остальных пакостей можно увернуться или заблокировать барьером.

— Как-то все равно не радостная перспектива, гнить живьем.

— А риск есть всегда. Зато в таких данжах очень много опыта и довольно вкусные вещи можно добыть.

— Например? Что там есть такого, из-за чего люди готовы идти в ядовитый туман?