Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир

В июне 1791 года Людовик XVI с семьей попытался бежать за границу. Его арестовали недалеко от границы в деревне Варенн и вернули в Париж, теперь уже на правах пленника. Французский народ с огромной тревогой отреагировал на эту попытку побега, для многих французов это стало предательством: «хороший» монарх не стал бы бросать свой народ ради союза с дворянами-контрреволюционерами! И это действительно был важный переломный момент во Французской революции. Радикально настроенные делегаты Собрания потребовали низложить Людовика XVI и навсегда ликвидировать монархию.

Через месяц после неудавшегося королевского побега Национальное собрание утвердило новую конституцию, в которой Людовику XVI отводилась только исполнительная власть, законодательная же переходила под контроль Национального собрания – будущего Национального законодательного собрания. Большинство умеренных делегатов в Собрании приветствовали реформы, но депутатам-радикалам, таким как Максимилиан де Робеспьер, Жан-Поль Марат и Жорж-Жак Дантон, реформ недостаточно. В этой борьбе они рассчитывают на поддержку санкюлотов – ремесленников и лавочников, простых людей, заседающих в народных советах Парижа, получивших прозвище за длинные брюки, которые они носят вместо бриджей до колена и шелковых чулок знати и богатой буржуазии. Несколькими месяцами ранее санкюлоты устроили массовую демонстрацию на улицах Парижа в знак протеста против бедственного экономического положения, в котором все еще находилась Франция. Теперь же заседания советов превратились в битву между радикальными и неимущими gens de rien и более умеренными и богатыми gens de bien.

Британский философ Эдмунд Берк в политическом трактате «Размышления о Французской революции», опубликованном в ноябре 1790 года, с ужасом отмечает, что революция приобретает все более радикальный характер: «Английский народ не станет подражать тем веяниям моды, которые он никогда не пробовал, и не станет возвращаться к тем веяниям, которые оказались на поверку пагубными. Он воспринимает законное престолонаследование как право, а не как правонарушение, как благодеяние, а не как преступление, как гарантию свободы, а не как символ рабства». Берк называл Французскую революцию «чудовищной причудой… диким безнравственным поведением и бесстыдным одичанием взглядов и практик», а делегаты Национального собрания, по его словам, «вели себя как комедианты на ярмарке перед шумной толпой».

Томас Пейн считал иначе. В книге «Права человека», опубликованной также в 1790 году, он утверждал, что только с помощью радикальных действий французский народ сможет «очистить авгиевы конюшни от паразитов и грабителей… совершив полную и всеобщую революцию».

Французы же воспринимали свою революцию как всенародную борьбу с несправедливостью. Под политическим давлением жирондистов, политической группировки, состоявшей в основном из купцов и предпринимателей, в апреле 1792 года Собрание в полном составе объявило войну Австрии. Французскую революцию стремились распространить на весь мир.

Тем временем в условиях внутриполитического хаоса лета 1792 года Людовик XVI работал над своим политическим возвращением. Король сделал ставку на то, что австрийские и прусские войска проникнут во Францию при помощи émigrés[404]

и помогут восстановить порядок. Но мечта короля вскоре разбилась вдребезги, когда французам удалось оттеснить прусские и австрийские войска под Вальми. Тогда же королевскую семью перевели в Тампль – бывший штаб тамплиеров, ныне тюрьму.

Королю поставили мат.

21 сентября 1792 года Национальный конвент, заменивший Национальное законодательное собрание, провозгласил Францию республикой. Французская монархия окончательно лишилась опоры. Радикальные якобинцы объявили короля Людовика XVI главным врагом общества. Так, депутат-якобинец Луи Антуан де Сен-Жюст, получивший впоследствии прозвище «архангел террора», заявлял, что «для этого человека [Людовика XVI] нет среднего варианта; он должен либо править, либо умереть». По мнению Робеспьера, даже в судебном процессе нет смысла: «Людовика свергли из-за совершенных им злодеяний. Поэтому его нельзя судить дальше. […] Нужно вынести ему приговор, не проводя судебного разбирательства, и немедленно умертвить, поскольку он посмел бунтовать. Это наказание станет торжественным политическим реваншем».

Но до этого пока не дошло. Пока. 11 декабря 1792 года бывший французский король Людовик XVI, или Луи Капет, как его теперь называли, предстал перед членами Конвента. Ему назначили трех адвокатов, одним из которых оказался Ламуаньон де Малешерб, бывший председатель Cour des Aides[405] и бывший министр кабинета короля. Понимая, что суд над ним превратится в фарс, Людовик заявил Малешербу: «Ваша жертва [в деле моей защиты] достойна уважения, однако вы рискуете своей жизнью и не сможете спасти мою».