Заклятая дружба

От имени правительства, анализируя международную ситуацию в контексте подписания пакта, Молотов заявил:

«Известно, что за последние несколько месяцев такие понятия, как “агрессия”, “агрессор”, получили новое конкретное содержание, приобрели новый смысл… Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира. Роли, как видите, меняются… Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это – дело политических взглядов… не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за “уничтожение гитлеризма”» [523]

.

Оказав неоценимую помощь Гитлеру сначала уничтожением практически всей армейской вертикали и деморализацией собственных вооруженных сил, СССР затем отказался от сопротивления национал-социализму и на идеологическом уровне.

Была не только прекращена антифашистская пропаганда внутри страны, но и через Коминтерн оказано давление на компартии западных стран. Им была направлена обязательная для выполнения директива: свернуть борьбу против немецкого фашизма. В ней агрессором объявлялся англо-французский империализм, именно против него требовалось направить пропаганду и агитацию всех коммунистических партий.

Доверие к «друзьям» было столь сильным, что заслоняло даже очевидность. Не принимая во внимание информацию Р. Зорге, пославшего более 40 шифровок с датой нападения на СССР, советское руководство не доверяло и собственным зарубежным представителям. Один из многочисленных примеров такого рода – записка Берии Сталину, датированная 21 июня 1941 г.:

«Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня “дезой” о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это нападение начнется завтра» [524]

.

§ 2. Промышленная технология двойных стандартов

Годовой отчет полпредства СССР в Германии в 1934 г. был полон пессимизма: «1933 г. был переломным годом в развитии советско-германских отношений. Приход фашистов к власти в Германии поставил в порядок дня германской внешней политики осуществление давнишних антисоветских планов Гитлера и Розенберга. Конечная цель этих планов состояла в создании антисоветского блока стран Западной Европы под руководством Германии для похода на СССР» [525]

. Советско-германский товарооборот в первые девять месяцев 1933 г., по сравнению с тем же периодом 1932 г., уменьшился на 45,7 %… Значительное сокращение всего товарооборота и особенно сокращение германского экспорта в СССР обусловили резкое сокращение (на 61,1 %) активного для Германии сальдо советско-германского торгового баланса [526].

Советские специалисты изучали германскую авиационную промышленность, исследовали прокатку стальной проволоки на заводах Круппа и т. д. В начале января 1934 г. Радек говорил немецким журналистам: «Мы ничего не сделаем такого, что связывало бы нас на долгое время. Ничего не случится такого, что постоянно блокировало бы наш путь достижения общей политики с Германией. Вы знаете, какую линию политики представляет Литвинов. Но над ним стоит твердый, осмотрительный и недоверчивый человек, наделенный сильной волей. Сталин не знает, каковы реальные отношения с Германией. Он сомневается. Ничего другого и не могло быть. Мы не можем относиться к нацистам без недоверия» [527].