Заклятая дружба

Арестованные раньше Тухачевского военачальники (А. И. Корк, В. М. Примаков, В. К. Путна, Б. М. Фельдман) уже давали «саморазоблачающие» показания. Они – примитивная компиляция правды и вымысла. Однако в процессе следствия, разумеется, грубость «стыковок» никого не интересовала, как собственно, и доказательная база, вернее, ее отсутствие. Определяющим правилом, которым руководствовались следователи, была артикулированная Генеральным прокурором СССР А. Я. Вышинским формула о признании подсудимого как «царице доказательств».

Практически сам факт ареста органами НКВД априори воспринимался и следствием (его вел НКВД), и официальными партийно-правительственными кругами как доказательство виновности арестованного. Причем предъявляемые обвинения нередко по сути были эвфемизмами для прикрытия прямого указания «убрать» политического противника или показавшуюся неблагонадежной группировку. Тем более, что такого рода процессы контролировались (и во многом инспирировались) лично Сталиным, о чем знали все исполнители.

К «Делу военных» Сталин проявлял особый интерес. Он не только изучал протоколы допросов арестованных, но и почти ежедневно принимал Н. И. Ежова, а 21 и 28 мая 1937 г. – и его заместителя М. П. Фриновского, непосредственно участвовавшего в фальсификации обвинения. О методах работы свидетельствуют данные графологического анализа.