Заклятие дома с химерами

Я не мог ее разглядеть. Там было множество наваленных друг на друга простыней и одеял и целая груда подушек. Но тетушки Розамути я среди них не обнаружил. Я не видел ее. Я начал рисовать ее в своей голове по воспоминаниям — сердитую, размахивающую своей дверной ручкой. И, вспоминая ее, я увидел смысл во всей этой куче белья на кровати. Я начал отличать простыню от наволочки, шерстяное одеяло — от лоскутного. Затем понемногу я стал различать силуэт под ними. И тогда наконец я увидел тетушку Розамуть. Она лежала на кровати, вытянувшись во весь рост, но ее тело, как мне показалось — нет, я точно был в этом уверен, — состояло из простыней, одеял и подушек. Она состояла из постельных принадлежностей, которые были просто свалены друг на друга кучей, грубо повторявшей ее силуэт. Глядя на нее сейчас, я был уверен, что несчастная Розамуть стала кучей тряпок.

— Тетушка Розамуть! — позвал я. — Тетушка Розамуть, вы стали постельными принадлежностями.

Я подумал, что следует позвать на помощь, потому что мне показался несомненным тот факт, что эти тряпки и были тетей Розамутью и что их движение, когда на пол упало одно печальное утиное перо, было чистой случайностью. Моя тетушка-покрывало, моя тетушка-одеяло, дорогая тетушка-наволочка, бедная тетушка-плед, ох, на помощь, на помощь!

Я начал рыться в постельных принадлежностях, стараясь найти под ними тетушку. Я прорывался сквозь них, путался в них. Наконец я сорвал с кровати последнее покрывало, но никакой тетушки там не было. Ни единой. Должно быть, она где-то в другом месте, подумал я. Должно быть, она ушла. На кровати было лишь металлическое ведерко. Оно было холодным, как те, в которых держат кусочки льда. На нем была крышка, и оно выглядело печально, но в то же время очень знакомо, словно я видел это ведерко раньше, словно я знал его очень хорошо и слегка побаивался. Затем мне показалось, что я что-то слышу, слышу какой-то легкий шум. Я прислушался и с уверенностью смог различить слова:

— Розамуть Айрмонгер.

— Тетушка! — позвал я. — Тетушка! Вы где? Я хорошо вас слышу. Тетушка! Тетушка!

— Розамуть Айрмонгер.

— Я слышу вас, но не вижу. Где вы прячетесь? Выходите. Это я, Клод. Ох, где же вы, тетушка?

— Розамуть Айрмонгер, — вновь послышался печальный голос.

Никто не прятался. Звук исходил от ведерка на кровати. Именно оно подавало голос. Моя тетушка Розамуть стала ведерком для льда.

И тогда донесся еще один голос:

— Привет.

Это слово произнесло уже не ведерко. Новый голос исходил откуда-то еще. Я понял, что он доносится со стороны табуретки. Кто-то сидел на табуретке моей тетушки. Оглянувшись, я увидел, что это была маленькая и очень грязная девочка в изношенном платье. Она была невероятно худой и бледной, под глазами у нее темнели синяки. Голодный оборвыш со Свалки. Я никогда не видел эту беспризорницу раньше, и все же, как и в случае с ведерком, что-то в ней казалось мне очень знакомым. У этой взъерошенной девочки была большая голова и настолько худое тело, что оно казалось просто продолжением головы, следовавшим за ней, словно тень. Но голова выглядела вполне материально. Если бы она была предметом, я бы сказал, что она блестит, словно… И в этот момент девочка вновь заговорила, назвав свое имя:

— Элис Хиггс.

Я упал в обморок.

15 Корсет и корабельный фонарь

Повествование Люси Пеннант продолжается

— Доброе утро, миссис Пиггот, — сказала я фигуре, сидевшей на табурете рядом с моей кроватью.

— Так ты это называешь, Айрмонгер? — ответила экономка, поднявшись и направляясь в мою сторону. — Я бы скорее назвала это весьма паршивым утром. Для тебя. Я бы назвала это худшим из всех твоих утр. Где ты была?

— Наверху, — сказала я. — Чистила каминные реш…

Не дав мне закончить фразу, бледная костлявая рука миссис Пиггот влепила мне сильную пощечину.

— Нет, — сказала она. — Неправда. Полнейшая ложь. Где ты была?

— Наверху, миссис Пиггот.

— Это и так ясно. Где наверху?

— Пожалуйста, миссис, я чистила каминные реш…

Ее рука снова дала мне пощечину.

— Я спрошу еще лишь раз. Хорошенько подумай над своим ответом. Я добрый человек, отзывчивый и жизнерадостный. Меня переполняют эмоции, и они могут перелиться через край. Я могу разгорячиться и вскипеть. Ты ведь этого не хочешь, моя дорогая? Или хочешь?

— Нет, миссис Пиггот. Не хочу.

— В таком случае, Айрмонгер, я больше не стану называть тебя каминной решеткой. Твои решетки осмотрели, и оказалось, что они по-прежнему нуждаются в чистке. Некоторых и вовсе не касались. Но вернемся к тому, о чем мы говорили минуту назад. Молю тебя, скажи мне, где и что. Довольно лгать!

К тому моменту все остальные Айрмонгеры в спальне уже проснулись. Сидя на своих кроватях, они с любопытством следили за спектаклем, в ходе которого в воздухе начинал чувствоваться запах крови.

— Миссис Пиггот… — сказала я.

— Ну же.

— Дело в том, что…

— Ну же.

— Я потерялась.

— Раньше ты никогда не терялась. Почему же ты потерялась на этот раз?

— Я услышала шум, ужасный шум, лязганье, шипение и чудовищный грохот. И я бросилась от него бежать.