Заклятый друг (СИ)

Даша перешагивает порог. Оглядывает комнату:

— Здесь очень здорово. Лучшая комната из тех, что я видела в этом доме. Мы вместе её обставляли?

— Да. Это наша с тобой комната, — я уже и сам начинаю верить в подлый обман.

— Значит, мы спим отдельно не всегда?

— Нет, конечно. С тех пор, как попали в аварию.

— Почему, интересно, ты меня выселил, а сам тут остался? Эгоист. Отхватил себе лучшую комнату.

— Хочешь — поменяемся?

Поворачиваюсь с толстовкой в руке.

Даша уже стоит в шаге от меня. Смотрит хитро. Говорит:

— Да. Хочу эту.

Делает ещё шаг. Теперь она вплотную.

Смотрит вниз, и с высоты своего роста я вижу только её макушку.

Берётся за край толстовки, которая на мне. Несмело тянет на себя.

Поднимает на меня взгляд, влажный, дразнящий, просящий.

Я перехватываю её руку.

И кладу на бегунок молнии.

Она медленно тянет его вниз.

60. Макс

Импульс скатывается от моего мозга вслед за бегунком.

Колючей скомканной проволокой к низу живота.

Последнее звено молнии выскальзывает из слайдера.

Стою перед ней распахнутый.

Соболева не двигается.

Пара секунд в тугом, невыносимом покое.

В глухом бездействии.

И Даша поднимает руку. Задевает пальцами мой голый живот. Прижимает к нему ладонь.

Двигает вверх. Змейкой, прерывисто, с долгими остановками, короткими перебежками. Пока одним пальцем не касается левой ключицы.

Тут она останавливается.

И отступает на шаг. Не отрываясь.

Рассматривает свою руку на мне.

Рассматривает меня как свою добычу. Трофей, за которым она чертовски долго охотилась.

Сердце бьёт ей в ладонь. И этот напористый ритм уверяет её в том, в чём не мог уверить поцелуй в лесу. Когда маятник обмана только начинал раскачиваться.

Требую:

— Не смотри так на меня.

Поднимает взгляд:

— Зазнаешься?

— Передумаю.

— Идти на прогулку?

— Ждать, пока ты всё вспомнишь.

— А если я никогда не вспомню? Мы так и будем спать в разных комнатах, пока не состаримся? — ладонью выше. К шее.

— Прекрати дразнить меня, Соболева. Ты опять в последнюю секунду ускользнёшь. Я тебя знаю.

— Раз я сама пришла к тебе, значит, не имею права, правда?

Её вопрос настораживает. И пока я ищу, что ответить, она продолжает:

— Зато имею право прикасаться к тебе так, как раньше было нельзя, — она прикусывает нижнюю губу, перестаёт дышать, и касается кадыка. Легонько, будто кончиками ресниц, будто выдохом сквозь едва разведённые пальцы.

— Только не говори, что тебе хотелось.

Выдыхает:

— Не буду.

— А если не врать?

— Хотелось, — основанием ладони по подбородку, между пальцами зажимает мочку уха. — Вот так, например.

Толкаюсь в её руку. Трусь, сдвигаю её, пока губами не нахожу тёплую кожу. Целую. Жмурюсь от хищного блеска, который заполняет Дашины глаза.

Если бы она только знала, что я сейчас чувствую.

— Ты не представляешь, что я сейчас чувствую.

Улыбаюсь её словам:

— Расскажи.

— Обидишься.

Обнимаю за поясницу. Притягиваю к себе.

Даша выдыхает рвано. Смешок-всхлип.

И становится такая мягкая и податливая.

Я целую её шею. Выходит рывками. Грубо. Нетерпеливо.

А она запрокидывает голову, разрешая мне надевать на неё этот ошейник из моих следов на ней.

Пропускаю между поцелуями слова:

— Расскажи. Пожалуйста. Всегда говори. Всё, что думаешь.

Щипаю её губами. Она стонет, оседает. Держу её крепче. Фиксирую. Целую снова нежно.

— Я тебя хочу, — шепчет у моего уха. — Приручить.

— Разве я дикое животное?

Она отклоняется назад, расправляет руки как крылья.

Вдыхает полной грудью, словно подставляя её мне.

Целую её через одежду. Обхватываю твёрдый сосок, оставляя ткань мокрой.

Даша на выдохе:

— Значит, не отрицаешь, что животное.

Ощущаю её пальцы на своём животе. Она просовывает их под границу джинс. Её ноготки царапают кожу.

Мне простонать хочется от удовольствия. Но я только шибко выдыхаю. Провожу зубами под её ухом.

— Кусаться любишь, Макс?

Её пальцы заползают ниже.

Вместо поцелуя в шею она получает от меня стон.

Вторую руку завела за мою спину. Ведёт по кромке волос.

Щекотно до чёртиков.

Ловлю её запястье за своей головой.

Жёстко. И быстро. Убираю за её поясницу.

Вцепляюсь в пуговицы на её пижаме.

— Я хочу сама расстегнуть. Сама.

Отпускаю её руку.

И каждая пуговица, которую она расстёгивает, отдаётся жжением у меня в позвоночнике.

Она мне:

— Хочу твои губы на своих губах.

Инстинкт схлопывает всё человеческое.

Отпускаю всю её только на секунду.

Я уже на коленях перед ней. Заставляю развести ноги.

Подбородком туго провожу снизу вверх между её ног.

Ловлю взгляд, смущённый и жаждущий.

Её щеки наливаются пунцовым.

Она запахла желанием.

Запустила пальцы в мои волосы.

Расстёгиваю её джинсы. Стягиваю вниз, до колен.

Только кончиком языка. Трогаю рядом. Вожу, смешивая свою слюну с ей влагой. Пока она не сжимает в кулачки свои маленькие руки, натягивая мои волосы.

Раздвигаю её пальцами.

Она стонет.

Облизываю всей поверхностью языка. Прижимаю его настолько плотно, насколько возможно, чтобы продолжать долгое ползущее вверх движение.

Даша вся задрожала. Сквозь стиснутые зубы простонала.

Обхватываю её там губами. Трогаю кончиком языка у себя во рту. Выпускаю. Просто целую. Снова обхватываю. Вминаюсь в неё. Сосу её.