Заключенный

Но не вышло, и началась атака. Пираты сориентировались и пошли в бой не прячась, в полный рост, стреляя на бегу. Вамбас шли прыжками по контейнерам, ксеноны ящерицами ползли по стенам. И пришло осознание – нас сомнут! ОУКБ, вооруженный средним клинком с горящей кромкой наподобие той, что была у его противника, шел атаковать лазутчиков ксенонов и вамбас – если они обойдут, то будет беда. Пехота с лазерными бластерами отстреливали лазутчиков и людей в черном. Видно, у всех интеллект был не в приоритете, и они не могли использовать пси-прицел. Били, целясь, как в армии – в сторону врага. Но попадали – сбили одного ксенона и всех вамбас. Десант уже бился на короткой дистанции с пехотой. И бился на совесть, раненые «черные» больше отбивались, но перли. Один я был не к селу ни к городу, Бишкека, как самого мелкого, отослали на мостик с приказом забаррикадироваться.

Пол зашатало. Судя по звуку – нас атаковали. Видимо корабль, встретивший нас и высадивший пиратов, решил всячески задержать баржу, которая, как камикадзе, перла на планету. Множество мелких попаданий со звуком низкой тональности, били мелким калибром, намеревались, наверное, поцарапать. Затем было два выстрела. Тон ниже и глубже. Пилоты в рубке нашли, чем ответить? Если да, то это хорошо. Пираты увязли в атаке и были скованы боем. Оставалось минут десять до часа икс. Минут пять только на то, чтобы добраться, а еще был шлюз рубки, сколько ковылять его? ОУКБ месил на полу кулаками зеленую тушу, переставшую сопротивляться. Он оседлал ксенона и бил, и бил, и бил. У него самого шла кровь из кое-как заштопанной раны. И тут через динамики раздался голос Бишкека:

– Пацаны, шухер! Через шесть минут корабль войдет в атмосферу и сгорит. Так что бросайте этих бомжей и в капсулу, мы и неписи уже там. Через четыре минуты она и груз будут отстегнуты. И да, пиратскую шхуну парни угробили. То есть совсем. Всю аппаратуру пожгли. Лететь или стрелять, синие говорят, ей не дано.

И все замерли. Мы и пираты начали играть в гляделки. И только Гриша лупил и лупил по зеленой котлете, у которой осталось десять процентов жизни, но был целый ворох станов и дебафов. Им, видимо, теперь не свалить на своей шхуне, и гореть в атмосфере с перерождением в безжизненном корабле-астероиде не улыбалось.

– Отходим в капсулу, бегом! – Дект опять выпал из обоймы, и снова его подстраховал Че.

– Артем, оттащи этого полоумного! – крикнул мне Дект и кивнул на фаната.

Я толкнул в плечо Гришу и пожалел. Он прыжком сбил меня с ног, выбив десять процентов моих невеликих объемов хитов и только оседлав меня, пришел в себя.

– С ума сошел, псих? Вставай, валим отсюда, – прогундосил я ему в лицо, он все же успел разбить мне нос.

– Заживет, – отмахнулся он, ставя меня на ноги. – Рвем когти!

И мы рванули к выходу. У выхода я встал и повернулся к пиратам.

– А вы че встали? Рвем когти! И зеленого прихватите. Или пойдете на респ на своем мертвом корабле? – мой голос от волнения срывался. Я в жизни столько не нервничал сколько за эти три? Четыре дня? Я повернулся к ОУКБ. – Согласен?

– Да. Но боюсь у остальных свое мнение, – и он хромая рванул в проем коридора.

Бежал я со всех ног, чем повысил «энергию» до шести, но все равно не поспевал за хромым Гришей. Сзади нас подгонял топот приглашенных мною пиратов. И зачем я это сделал? Только что мы бились на смерть, зубами рвали глотки, а сейчас спасаемся вместе, как волки и олени вместе бегут от потопа. Как на это решение отреагируют остальные? И не высадят ли меня с ними за такое самоуправство? Пираты-то ладно: запорол перса и вышел в реал, а я не выйду и буду дохнуть и перерождаться в сгоревшем костяке баржи на дне моря. Как быстро я сойду с ума? День? Неделя? Долой надо гнать такие прохладные мысли. Поворот, еще один, и мы с другом влетаем в открытый шлюз, за нами его начинают запирать и сквозь одышку я ору.

– Стойте! Там пираты! – я кашлял словами.

– И? – голос Декта был непонимающим.

– Пустите их.

– Ты охренел? – теперь в его голосе появилась злость.

– Сам ты охренел, Дект. Это люди, и им че, гореть там?

– Из-за них Станция третий месяц живет в режиме экономии. Так им, сукам, и надо. Переродятся в огне пару раз и удалятся.

– Дект, – принялся призывать его к уму. Таймер тикал, и осталась минута. – Ты путаешь.

– Нет, это вы путаете. У вас суточный контракт. Неповиновение, и он аннулируется.

– Если мы их не пустим и контракт аннулируют, не знаю как, но я тебя живьем закопаю в тех лесах Амазонки, а потом и груз сожгу, – это было наваждение какое-то. Ну не был я жестоким, никогда. Жестким – да, бывало, но жестоким и хладнокровным никогда.

Мои слова возымели эффект и он сев на пол закрыл лицо руками. Все, он перегорел. Он сдался не в тот момент, когда я пообещал его закопать, а тогда, когда сказал про уничтожение груза. Не просто тут все, ой не просто. Ребята смотрели на меня тоже с осуждением. Видно и в их глазах я перегнул палку. Но хромой ОУКБ уже шел открывать шлюз и впускать пиратскую братию. Все были напряжены и молчаливы, и только Дима Бишкек сидел по-турецки и улыбался.