Заключенный (ЛП)

Я должен был завязать ей глаза, но на это нет времени, если парни уже расспрашивают по всему городу. Возможно, кто-то видел, как мы проезжаем, в любом случае, они будут расширять круг поиска здесь.

Я беру ее за руку и тащу вниз на кухню, где хватаю с крючка ключ на красном брелоке, затем сую коробку с хлопьями и полупустой пакет апельсинового сока в сумку.

— Идем, — говорю ей.

— Что происходит?

— Проблема.

Я веду ее к заднему выходу. Солнце уже высоко, говоря мне о том, что приближается время обеда. Я дергаю старые, деревянные двери сарая, одни из тех старомодных штуковин, которые открываются вовнутрь и вверх.

Развалюха, которую я украл из мотеля, стоит здесь, рядом с внедорожником. Я не удивлен. Нейт, возможно, возвращался в промежутке между ветеринарными выездами, чтобы переставить его. В этом весь он. Часть того, что делает его классным целителем.

Я жду, пока она заберется в грузовик и пристегнет ремень, после чего приставляю пистолет к ее шее, позволяя ей почувствовать его холодный, твердый конец. Она застывает и наклоняется в сторону. Я продолжаю удерживать металл на ее коже. Она должна знать, что тот секс ничего не изменил. Мы собираемся выехать на дорогу. Я должен знать, что она со мной. Это не гребаная сказка. Я не собираюсь превращаться в хорошего парня только из-за того, что ее влагалище сделано из бархата и радуг.

— Все понятно? — спрашиваю.

Ее губы беззвучно шевелятся. Она получает сообщение, и, даже если это чувствуется, будто ножи протыкают меня, это важно.

Она переходит на шепот:

— Да.

Иногда ты должен реально пригрозить человеку пистолетом. И это для ее же блага, я не хочу, чтобы она сбежала. Она указала бы на Стоуна и, возможно, даже на Нейта, и губернатор стал бы и их проблемой тоже. Они были бы счастливы пришить всех.

Поэтому я просто должен убедиться, что она не убежит — все просто. Я обхожу машину и подхожу к водительской двери, запускаю двигатель. Выезжаю, ставлю машину на режим «парковки», выпрыгиваю из машины, чтобы закрыть двери гаража, и мы уезжаем. Дышится легче, когда мы очищаем Нейту подъездной путь, и становится намного лучше, когда мы выезжаем на шоссе без какой-либо нити, соединяющей нас. Я догадываюсь, что машина украдена, но все же попытаю удачу на границе штатов.

— Тебе просто нужно было убить меня, — говорит она через десять минут после нашего отъезда. Ее голос звучит глухо. — Было бы лучше.

Мои внутренности скручивает от осознания того, как хорошо я знаю этот тон.

Твою мать.

— Не глупи. Ты никогда не хотела умереть вместо того, чтобы жить.

Она сидит настолько далеко от меня, насколько это возможно. На грани плача.

— Так было бы лучше.

— Прекрати это, — говорю я сквозь зубы. Я хочу, чтобы умная мисс Уинслоу вернулась. Боец, женщина, которая провела меня, которой я рассказал больше, чем хотел. Женщина, которая понимает вещи, которые не дано понять другим. Я не хочу, чтобы она себя так чувствовала. И не хочу быть тем, кто заставляет ее плакать. Все это потому, что ее оттрахали?

— Ты должна достигнуть места внутри себя, найти маленький уголок, где ты знаешь, что все в порядке. Ту часть тебя, которую никто не в силах у тебя отнять.

— Даже ты? — ее голос тихий.

Даже я. Я хочу сказать. Но мое внимание привлекает кое-что другое. Прямо под знаком «стоп» стоит машина и никаких других машин поблизости. Может быть, кто-то, кто набирает текстовое сообщение или рассматривает карту. Кто-то безвредный.

Или же кто-то наблюдает. Выжидает.

— Я даже не понимаю, о чем ты говоришь, — бормочет она.

— Чушь собачья! Ты понимаешь!

Она разговаривает со мной. Общается. Нужно беспокоиться о тихонях. Они склонны проглотить лезвие бритвы, пока вы не смотрите.

Боже, кровотечение. Кровотечение никогда не останавливалось. Я заталкиваю воспоминания обратно, вглубь, где им и место.

Она свирепо смотрит на меня.

— Это ты даешь мне советы о том, как выжить такому парню, как ты? Потому что это немного хреново, даже для тебя.

Я рад видеть ее отпор. Даже если это направленно на меня, я рад этому.

Машина по-прежнему там. Я слишком далеко, чтобы увидеть, сколько людей в салоне и слишком далеко, чтобы увидеть, тонированы ли окна. Я мог бы сделать разворот и поехать в обратном направлении, чтобы посмотреть, будут ли они преследовать. Но это как помахать красной тряпкой у них перед носом, если это парни губернатора. Я хватаю бейсболку и натягиваю ее на голову.

— Пригнись!

Она смотрит по сторонам и видит только солнечное голубое небо и поля, и синий седан на расстоянии.

Я хватаю ее за шею и толкаю вниз. Они не знают эту машину. Много парней ездит в бейсболках. Я замедляюсь на остановке. Тонированные окна. Дерьмо! Я жду, затем еду.

Блестящий синий автомобиль двигается следом. Это по-прежнему может ничего не значить. Или, возможно, они подозревают и вызывают подмогу.

Я знал, что ФБР могут отслеживать меня, и я достаточно доверял своим навыкам уклонения от преследования, чтобы уйти. Черт, они всегда срабатывали раньше. Только однажды я был пойман, и это было из-за губернатора. Губернатор, чьи парни сейчас преследуют меня. Это должно быть они. Это плохо.