Заколдованная рубашка

Тот потемнел лицом. Измена? Измена здесь, среди его бойцов, среди его армии свободы?!

Он сказал:

- Я, как и ты, думаю, что этот солдат лжет. Но теперь мы будем присматриваться к людям, и, если я обнаружу предательство...

Гарибальди не договорил. Но все знали, как беспощаден бывает генерал с предателями.

Самое положение Калатафими, старинного сарацинского города, в горах, давало неприятелю серьезное преимущество: вся местность вокруг далеко просматривалась, и гарибальдийцам предстояло сражаться в очень невыгодных условиях. Это было известно не только Гарибальди и его военачальникам, но и самому молодому из волонтеров. На привалах молодежь обступала Пучеглаза и Марко Монти - местных уроженцев.

- Неужто не возьмем Калатафими? Неужто возвращаться ни с чем? Ведь это провал, позор!

- Выбрось это из головы, - говорил каждому Пучеглаз. - Помни, у нас только два пути: победа или смерть.

Мечников и Есипов ехали в передних рядах своего седьмого отряда. Сиртори, который оставил себе какую-то жалкую клячонку и был похож в своей черной одежде на священника, сказал им, что предстоит горячее дело, и Александр с нетерпением ждал первого боя.

Мечников с беспокойством поглядывал на своего молодого друга. Странные вещи начали случаться в походе с Александром: однажды, когда Александр ехал по горной тропе, большой камень скатился с вершины горы и чуть было не раздавил его. В другой раз, когда предстоял переход по узкому карнизу над пропастью, Александр случайно обнаружил под седлом своего Конька-Горбунка острые колючки татарника: если бы он внезапно вскочил в седло, Горбунок взвился бы от боли и сбросил седока в пропасть. Конечно, все это могло быть и случайностью, но Мечников про себя решил быть настороже и держаться поближе к другу.

Позади Александра, крепко вцепившись в седло, восседал Лука, а рядом деловитой собачьей рысцой бежал Ирсуто - Лохматый. Пес так и не ушел от мальчика, и офицеры позволили Луке взять его с собой в поход. Да и весь отряд ласково отнесся к Ирсуто, и немало кусочков сыра и хлеба перепадало ему на привалах. Ирсуто оказался не только умным, но и памятливым. На одном из привалов, когда Лохматый жевал брошенную кем-то корочку, он вдруг бросил эту корку, насторожился и сердито зарычал.

- Что ты, что ты, Ирсуто? Опомнись, ведь это наш генерал! - зашептал ему в косматое ухо Лука. - Не смей рычать ни на него, ни на его собаку, слышишь?!

Однако Ирсуто продолжал рычать все свирепее. Шерсть у него на спине поднялась, он ощерился и рвался из рук Луки, который вцепился ему в загривок и крепко его держал. По лагерю, в своем неизменном белом пончо, шел Гарибальди с группой офицеров. За ним, как всегда, бежала на широких кривых лапах такса Герелло. Лука всем телом навалился на Ирсуто: если пес сейчас вырвется, от таксы останутся только клочки - вон как Ирсуто беснуется! Поскорее бы проходил генерал!

Но тут, как назло, Герелло почуял Лохматого, остановился на миг, приподнял вопросительно одну лапу - и побежал знакомиться.

- Ну, сейчас будет драка! И какая! Пронеси, святая мадонна! зажмурился Лука, хватая на всякий случай своего друга за задние ноги.

Однако Лохматый только бегло обнюхал Герелло и отпустил его с миром. Сам же продолжал рваться и рычать на кого-то, кто шел позади Гарибальди. И вдруг Лука увидел Датто, который следовал за Гарибальди. Ага, Ирсуто хорошо помнил, что несколько дней назад этот человек обижал его хозяина.

- Молодец, молодец, мой Ирсуто! Запомни его навсегда, песик! Это дурной, злой человек, - шептал собаке Лука.

Но пес и без того просто выходил из себя. Датто повернул голову и увидел мальчика с собакой.

- А, опять ты здесь? - угрюмо кинул он, проходя. - Держи свою животину, мальчишка, а то я ее пристрелю.

- Как бы не так! - прошептал Лука. - Посмотрим еще, кто возьмет верх!

Ему хотелось сейчас же последовать за офицером, снова стать его тенью. Ведь он так завидовал славе Пучеглаза! История с "языком" стала известна всем бойцам, и гарибальдийцы специально приходили в седьмой отряд поглядеть на ловкача и смельчака, который так хитро провел пленника. И Луке казалось, что он тоже может прославиться, если выведет Датто на чистую воду. А что он поймает на чем-нибудь капитана, мальчик ничуть не сомневался. Но время было походное, он состоял денщиком при русских, и отлучаться без позволения запрещалось.

На рассвете 15 мая гарибальдийцы прошли селение Вито, оставленное неприятелем, и оказались в виду Калатафими. Местность эта называлась "Жалоба римлян" - в память некогда разбитого здесь римского консула.