Заколдованная рубашка

Только Лючия все еще ничего не различала в тишине ночи, хоть и старалась услышать перестук копыт. Она начинала уже думать, что ей все это снится, когда сзади раздалось ржание коня. Ему ответила лошадь Агюйяра. И почти тотчас же у лошадиных ног завертелось, запрыгало, грозно зарычало что-то лохматое и неистовое.

- Ирсуто, ко мне! Сюда, Ирсуто! - закричал испуганный мальчишеский голос.

Услышав этот голос, Лючия чуть не упала с лошади.

- Ирсуто? Лука Скабиони! Лука, это ты? Ты жив?! - завопила она, совсем забыв о присутствии Гарибальди и Агюйяра. - Сюда, сюда, скорее, скорее!

Затрещали, зашелестели ветки, и перед тремя всадниками вырос рыжий конь, на котором как-то боком примостился мальчишка в красной гарибальдийской рубашке, слишком большом кепи и лакированных ботинках на босу ногу. В руке он держал обнаженную саблю, и сабля так трепыхалась и выписывала такие кренделя и зигзаги, что всякий тотчас бы догадался: мальчишка напуган до полусмерти. За рыжим конем следовал на поводу еще один конь - горбатенький и такой же лохматый, как Ирсуто.

- Кто... кто меня зовет? - заикаясь, пробормотал Лука. - Кто вы такие?

- Это я, Лючия. Узнаешь меня? Лука, говори скорей, где твои офицеры? Живы они? Не ранены? - Дрожа, она ждала ответа.

Лука всмотрелся в нее и с явным облегчением опустил саблю.

- Да это, никак, синьорина Лючия! - радостно сказал он. - А я-то еду и слышу вдруг - кто-то меня зовет тоненьким-претоненьким голоском: "Лука Скабиони! А Лука Скабиони"! Ну, думаю, кому здесь ночью, в горах, да еще посреди самых колючек меня звать? Ясно - нечистый. Попался, думаю, ему самому в лапы. Конечно, взяла меня дрожь, еду, а сам молитвы читаю, все, какие помню. И святому Джузеппе, и святому Джованни, и святой Прасковии, и святому Евстафию.

- Да погоди ты со своими молитвами! - вырвалось у Лючии. - Скажи мне хоть одно словечко про синьора Алессандро... Цел он? Не убили его?

- Синьор Алессандро? - повторил Лука. - Вы хотите знать про синьора Алессандро? - Тут он разглядел Гарибальди и кубарем скатился с коня. Святая мадонна! Сам генерал здесь! А я-то не вижу! - Он с обожанием глядел на Гарибальди.

- Скабиони Лука! Синьорина задала тебе вопрос. Почему ты не отвечаешь? - спросил Гарибальди, в свою очередь разглядывая бравую маленькую фигурку.

- Вопрос? Какой вопрос? - растерялся Лука. - Ах да, про синьора Алессандро... Так он же в лагере. Мы с Ирсуто как раз ведем туда лошадей для него и для синьора Леоне. Лошади-то во время боя оставались внизу, и я их стерег, как мне было приказано, а потом, как услышал я, что наверху стреляют, так мне просто невмоготу стало сидеть и ждать, пока наши там дерутся. Ну, я и поручил Ирсуто караулить лошадей, и он их отлично стерег до самой ночи, - тараторил Лука, не замечая, что Лючия склонилась на шею своей лошади и то ли плачет, то ли смеется от радости.

- Вот видишь, я говорил тебе, дочурка, что твой герой жив и найдется, - обратился к ней Гарибальди. - А ты мне не хотела верить и плакала так, что разрывалось сердце.

Лючия радовалась про себя, что еще темно и не видно ее пылающих щек. Гарибальди теперь тоже знал ее тайну.

- Вот вернемся в лагерь, и я вызову его к себе, - продолжал генерал, - ведь ему еще не выдана его медаль...

- Его не придется и вызывать, - вмешался Лука. - Мои синьоры уффициале давно ждут генерала... Теперь ты можешь не бояться своего Датто, - шепнул он Лючии, не замечая, что обращается к ней на "ты". - Он тебе ничего уж не сделает. Мы его вывели на чистую воду!

- Что? - не расслышала Лючия.

Но ее перебил Гарибальди.

- Ты сказал, мальчик, что офицеры ждут меня? - спросил он удивленно. - Им нужен именно я? И срочно?

Лукашка кивнул и весь раздулся от собственной важности.

- Они ждут генерала, чтобы показать ему бумаги, которые мы все вместе нашли в пещере францисканца. Это здесь, неподалеку в горах, есть такая пещера, - прибавил он в виде пояснения. - Очень важные бумаги.

Он шепотом рассказал Лючии, как и когда Датто был уличен в измене. Однако девушка была так поглощена счастливой новостью - нашелся ее Алессандро, что ее почти не тронуло разоблачение Датто.

- Недаром я никогда ему не верила, - только и сказала она Луке.

Гарибальди между тем оглядывал нелепую маленькую фигурку в лакированных ботинках и кепи, сползавшем на самый нос. Выдумывает мальчишка, играет в какую-то фантастическую игру или за его словами кроется в самом деле что-то серьезное? "Бумаги, найденные в пещере Францисканца". Бог мой! Это звучит, как читанные давно, еще в детстве, дешевые авантюрные романы! Однако он сказал Агюйяру:

- В путь, Агюйяр! И поторопи лошадей. Нас ждут.

* * *

Через час в палатке Гарибальди происходило нечто вроде секретного совещания. Кроме самого Гарибальди, на постланных прямо на землю плащах сидели Сиртори, сухой, бледный, с хмурым взглядом маленьких глаз, и двое русских, тоже очень бледных от бессонной и тревожной ночи. Сиртори коротко доложил о находках в пещере и передал генералу бумаги. Потом повернулся к Мечникову:

- Подробности доложишь ты.

Мечников немного замялся.