Заколка от Шанель

У него не было окладистого пузца, всклокоченных рыжих волос и бифокальных очков в роговой оправе. Напротив, опершись рукой со злосчастным журналом на капот, в салон к Люське заглядывал эдакий Джонни Депп в лучшие свои годы. Мачо, понимаете ли, интеллектуал в самом ярком своем проявлении. Тревожно вглядываясь в побледневшее лицо автолюбительницы, голливудский красавец готовился оказать ей, если понадобится, первую помощь. Кровоточащую ссадину на ладони он демонстративно не замечал, давая понять, что для него, видавшего и не такие виды, эта рана сущие пустяки.

Люська принялась запоздало извиняться, но парень великодушно взял вину на себя. Дескать, это он не смотрит по сторонам, стало быть, сам и виноват в дорожно-транспортном происшествии. И после этого мило смутился, церемонно откланялся и двинулся к дверям института. Стоило молодому человеку отойти от машины, как Люська вдруг с удивлением прочитала название журнала в его руках. Издание, из-за которого красавчик чуть не лишился жизни, многообещающе называлось «Африка».

– Эй, вы, которого я чуть не задавила! – высунувшись по пояс из окна, заорала Криворучко. – Вы, случайно, не на кафедру африканистики идете?

Парень сдержанно улыбнулся красиво очерченными губами и с достоинством кивнул. «На редкость слащавый типчик, не люблю таких», – подумала подруга, выбираясь из машины. А вслух небрежно произнесла:

– Мне тоже туда надо. Не прихватите с собой?

Ясное дело, Джонни Депп местного разлива не отказал милой барышне в такой невинной просьбе. И вдвоем они поднялись на второй этаж. За всю дорогу погруженный в себя парень так и не сказал ни слова, а подруга так и не придумала, с чего бы начать разговор. На нужном этаже Люськин спутник, указав на заведующего кафедрой, шествующего по коридору, рассеянно попрощался и, к огромному огорчению Криворучко, скрылся за белой дверью у лестницы.

Завкафедрой, смуглый молодящийся мужчина, внимательно выслушал Люськину просьбу и изумленно вскинул черные брови.

– Но, милая моя, вы же рука об руку пришли сюда с тем, кто вам нужен. Лучшего специалиста по культуре африканских племен, чем доцент Владимир Куракин, вам не найти. А переговорить вам будет удобно у него в кабинете.

Рассыпаясь в комплиментах и непрестанно целуя ручки своей очаровательной посетительнице, заведующий кафедрой лично проводил мою подругу к той самой белой двери, за которой скрылась жертва автомобильного наезда, и, деликатно постучав, провел Людмилу в тихий кабинет, заваленный атласами и завешанный картами. За одним из трех столов, уткнувшись все в тот же журнал, и сидел Люськин роковой красавец собственной персоной. «Боже мой, до чего хорош!» – обмирая от внезапно нахлынувшей нежности, вдруг подумала Люська.

Без плаща Владимир Куракин выглядел еще привлекательнее. Белая тишотка обтягивала его широкие плечи. Круглые, как футбольные мячи, бицепсы рвались на волю из-под загорелой кожи рук. «Вот это да! При такой-то фигуре еще и умный...» – обомлела Криворучко и, кокетливо улыбнувшись, опустилась на стул рядом с доцентом.

– А я, оказывается, к вам, – игриво пропела подруга.

– Вот, рекомендую, Владимир Иванович Куракин, наш лучший специалист по межкультурным коммуникациям африканских племен, – промурлыкал завкафедрой, в последний раз целуя Люське ручку и откланиваясь.

Но специалист по межкультурным коммуникациям африканских племен, на улице казавшийся более или менее общительным, лишь рассеянно пробормотал расплывчатое приветствие и снова уткнулся в окаянный свой журнал. Люська, почувствовав себя обманутой, тут же решила, что прямо на месте отошьет этого задаваку, если он только посмеет грузить ее комплиментами и донимать ухаживаниями. Но сколько Криворучко ни выпячивала свои выдающиеся прелести, ученый красавец так и не удостоил ее заинтересованным взглядом, продолжая, то и дело заглядывая в жидкую книжицу, что лежала перед ним на столе, читать заграничный журнал.

Тогда Люська смирилась с поражением в первом раунде и перешла к делу. Она вынула из лаковой сумочки тыкву и, стараясь не упустить ни одной детали, пересказала то, что слышала на нашем собрании у дяди Вени. Выслушав сбивчивый Люськин рассказ, Владимир Иванович вскинул соболиные брови на середину красивого лба, сильными пальцами спортсмена взял протянутый посетительницей сосуд и принялся рассматривать начертанные на тыквенных боках узоры. Люська замерла и с несвойственным ей трепетом ждала, что же скажет этот чужой и загадочный мужчина. Ей казалось, что будто бы от того, возьмется ли Владимир Куракин им помочь или, сославшись на занятость, пошлет куда подальше, зависит вся ее дальнейшая судьба.

Для моей избалованной Люськи, привыкшей к безоговорочному мужскому поклонению, было довольно удивительно, что этот погруженный в быт и традиции африканских племен красавчик не смотрит на нее с восторгом и умилением. Так, проявил простое человеческое участие в минуту опасности, и только. И потому заставить доцента Куракина оценить собственную привлекательность стало для подруги делом принципа.