Заколка от Шанель

И, прижимая к животу бесценную ношу, состоящую, казалось, из гривы, копыт и хвоста, ковбой толкнул плечом Яву, стиравшую над чугунным рукомойником джинсы, и торопливо вышел из квартиры музыкантов.

Пока озадаченный Аркадий кусал губы, размышляя, что же ему делать, Грюн, не вставая с дивана, протянул руку, взял с подоконника кастрюльку и передал Яве. Та наполнила посуду водой и вернула мужу. Парень поставил кастрюлю на электроплитку и занялся другими приготовлениями.

– Чай будешь? – доброжелательно спросил он, отламывая от шляпки гриба, сиротливо торчащего из цветочного горшка, кусочек размером с ноготь мизинца.

Но озадаченный непростой ситуацией Аркадий пропустил вопрос хозяина мимо ушей. Он подался вперед и, уперев локти в колени, начал жать кнопки на мобильнике, рассчитывая дозвониться Вениамину Палычу и попросить прислать кого-нибудь из тех, кто посвободнее, чтобы стерегли в засаде неуловимую Машку. Сам он, не теряя времени даром, собирался ехать к большому Машкиному другу вахтеру Росгосконцерта и в прошлом фотографу Филимону Веснину.

Дозвониться никак не получалось, и от этого доктор Орлов нервничал еще больше. Хотя, если рассудить здраво, что ж тут удивительного, что в подвале нет зоны уверенного приема? Правда, зоны неуверенного тоже нет. Нет вообще никакого приема, черт его побери. Но спросить, есть ли телефон в квартире Грюна и Явы, доктору Орлову даже в голову не приходило. Да и то сказать, откуда у этих убогих растаманов телефон? Даже если и был, небось давно уже отключили за неуплату.

Не на шутку раздосадованный Аркадий сунул аппарат в карман и решил на минутку подняться наверх, чтобы с улицы сделать звонок. Он уже собирался покинуть квартиру, когда увидел, как Грюн и Ява с нескрываемым удовольствием потягивают из алюминиевых кружек пустой кипяток, приговаривая:

– Ух, крепка советская власть!

Но на улице доктору Орлову неожиданно повезло. Во дворе, куда выходила дверь черного хода продуктового магазина, дворник Равшан стаскивал в одну кучу фанерные ящики от фруктов и овощей.

– Ай, нехорошо, – ворчал таджик, трудолюбиво разгребая вверенную ему территорию. – Убирать за собой нада...

Заметив соседа, Аркадий обрадовался ему как родному. Наскоро разъяснив, в чем суть дела, доктор Орлов подхватил покладистого Равшана под руку и увлек за собой по ступеням вниз.

– Тебе и делать ничего не надо, – объяснял он. – Сиди себе и жди, когда Машка за вещами придет. А как появится, хватай ее за руку и тащи к следователю Козелку или хоть к участковому нашему.

– К Свиридову Ярославу Сергеевичу? – выказал осведомленность дворник.

– Ага, к нему самому и беги.

Спустившись по ступенькам, Аркадий распахнул перед своим добровольным помощником дверь и замер. Парочка растаманов, на удивление прямо держа спины, сидела на диване, вперив остекленевший взгляд в ковер на стене. Аркадий подошел к супругам и помахал растопыренной пятерней сначала перед лицом Грюна, затем перед лицом Явы. Молодые люди даже не сморгнули. Они как сидели, так и продолжали сидеть по стойке «смирно», не шевелясь и образцово сложив руки на коленях.

– Эй, чего это они? – испуганно повернулся к таджику доктор Орлов.

– Так телевизор смотрят, – раздраженно ответил бывалый дворник. – Некоторые люди всегда так делают. Сначала чай пьют, – кивнул он на горшок с бледной поганкой, что стоял на подоконнике, – а потом телевизор смотрят. – И деловито осведомился: – Садиться-то можно, да? Или стоя Машку ждать?

* * *

Вечером все участники нашей команды собрались у меня в комнате, чтобы обменяться достижениями дня сегодняшнего и обсудить план действий на завтра. Я поила чаем Федора Антоновича, когда прибыла Люська в компании смазливого кренделя по имени Володя, отчего-то напомнившего мне памятник Николаю Эрнестовичу Бауману, что стоит в скверике у Елоховского собора. Хотя Люська, вытащив меня в коридор, принялась нашептывать, что ведь правда ее Володенька – ну вылитый Джонни Депп. Где уж там подруга углядела Джонни Деппа, мне неведомо, но я на всякий случай согласилась, ибо видела, что подруга не в себе от восторга и счастья, а потому ей мерещится то, чего и в помине нет.

Когда все уже были в сборе, в комнату ворвался Аркадий. Глаза хирурга-травматолога блуждали, волосы разлетались в стороны от возбужденного дыхания, кадык на тонкой шее ходил вверх-вниз, выдавая крайнюю степень волнения. Перебив застенчивого следователя Козелка, Аркашка взахлеб начал рассказывать о своих бедах и неудачах.

Оказывается, след девицы ускользал у него из-под носа самым возмутительным образом, как конец намыленной веревки. Представьте себе, не далее как вчера она была в гостях у разжалованного вахтера, некогда бывшего фотографом танцора-лауреата. Бывший фотограф говорит, Мария забегала попрощаться, посидела немного и, рассказав, что собирается устроить своим друзьям-растаманам отвальную и забрать кое-какие свои вещи, откланялась. И где эта Машка до сих пор ходит, вообще непонятно, ведь у растаманов она так и не появилась.