Заколка от Шанель

План действий у меня был простой – заявиться на крышу к престарелому цирюльнику, вызвать из засады Люську и сообщить ей пренеприятнейшее известие, что ее прекрасный принц – притворщик, оборотень, волк в овечьей шкуре и сообщник убийцы Семена Камальбекова. Расталкивая прохожих, я кинулась к Большому Власьевскому переулку, добежала до шестиэтажного дома старой постройки, обогнула строение и стремглав взлетела по пожарной лестнице на крышу. Не особенно таясь, протопала к знакомому домику и заглянула в приоткрытое окно. Картина, открывшаяся моему взору, поражала своей неожиданностью.

Еще в прошлый мой визит обитатель домика жил скромно и, можно сказать, даже бедно. Теперь же вся богатая обстановка из квартиры Камальбековых каким-то загадочным образом перекочевала в конуренку к Будьте Любезны. Конечно, настолько, насколько позволял ограниченный метраж помещения. Журнальный столик, ранее украшавший гостиную известного танцора, теперь стоял перед мягким креслом, полученным из того же источника. На столешнице хозяин расставил сервизную посуду, на которую выложил позаимствованные из холодильника Семена разносолы. Мясные нарезки исходили слезой, запотевшие бутылки с пивом шеренгой выстроились на краю стола. Сам же отошедший от дел цирюльник, закинув ноги на мягкий поручень, восседал в этом самом кресле и, разложив на коленях лэптоп, смотрел кино. На этот раз Роман Варламович отдыхал в слишком просторном для его щуплого тела шелковом халате и в кожаных шлепанцах тоже явно с чужой ноги.

Нормально! Вот это я понимаю – деловой подход. Наследование имущества на соседских началах. И как это пронырливый дедуля не додумался вообще переселиться в фешенебельную квартиру Камальбековых? Хотя нет, тогда бы его повязали и обвинили в мародерстве, а так кто там хватится какого-то ноутбука, пива и прочих мелочей? Зато как преобразился скромный быт московского бомжа! Я нарочно громко распахнула створку оконной рамы и шагнула в комнату. Будьте Любезны вздрогнул всем телом и чуть не уронил с колен разложенный на них компьютер.

– А я гляжу, вы неплохо устроились, – буркнула я. – Люська у вас? – сразу перешла я к делу, не имея времени на предварительные расшаркивания и реверансы.

Старичок осоловело хлопал глазами и не торопился отвечать на мой конкретный, четко сформулированный вопрос. Наконец, немного опомнившись, дед убрал ноги с подлокотника кресла, пристроил офисную технику на край журнального стола, выпрямил сутулую спину и недовольно поинтересовался:

– Какая еще Люська? Вы что, с ума все сегодня посходили? С утра пораньше наш участковый прибежал, теперь тебя вот нелегкая принесла... И всем чего-то от меня надо, все пристают с какими-то дурацкими вопросами!

– И с какими же вопросами приставал к вам майор Свиридов? – прищурилась я.

Дед завозился в кресле и неохотно выдавил из себя:

– Да все выпытывал, кого я в то утро видел входящим и выходящим из подъезда Камальбековых, когда полковницу с мусором стерег. А я что, я как было, так все и рассказал... А майор все по минуточкам выверял, замучил совсем. А мне зачем запираться? Мне скрывать нечего...

Детский лепет Романа Варламовича начал действовать мне на нервы, и я безжалостно оборвала невнятные бредни цирюльника:

– Не пудрите мне мозги, уважаемый! Лучше скажите, где Люська Криворучко? Она должна была под вашей дверью подстерегать старшую по подъезду и задержать злодейку, если госпоже Золотаревой придет фантазия вас убить.

– Нету у меня никаких Люсек, и Золотаревой тоже нету! – неизвестно почему рассердился дед. – Ишь, голову мне морочит. Повадилась сюда шастать. Знаю я вас, на чужое добро небось заритесь. И участковый все на пиво поглядывал. Только зазеваешься, а они уже – будьте любезны – за чужой счет поживиться норовят.

– Короче, дед, кончай ныть, – не выдержала я. – Говори четко и вразумительно – была у тебя сегодня толстая, ярко накрашенная блондинка?

– Никак нет! – вскакивая с кресла и по-военному вытягиваясь в струнку, отрапортовал старикан.

– И Золотарева из больницы не сбегала, чтобы выкрасть у тебя тыковку?

– И про это ничего не знаю.

– Вольно, можно садиться, – разрешила я и вылезла обратно на крышу.

Ясное дело, Золотарева никуда не сбегала, это я так, на всякий случай спросила. Старшая по подъезду до сих пор в больнице, она вообще здесь ни при чем. Это все доцент Куракин, подлый тип, плетет интриги и мутит воду. Не зря же его нос торчит из звериной шкуры на фотографии в журнале «Советское фото».

* * *