Закон контролера

Может, оно и так, но не в случае с соком саркофаговых мокриц. Я их три штуки подряд выпил, мысленно запрограммировав себя не сблевать, и совершил этот подвиг, мысленно поставив себе жирный плюс, ибо более омерзительной гадости мне в жизни пить не доводилось.

Но, если объективно, лучшего энергетика я в своей жизни не пробовал. Только что не сильно отличался от трупа, и вот уже бегу по пересеченной местности, наблюдая через плечо, чтоб Шахх не отставал. Кабы не ощущение, что мои внутренности горят заживо, было б вообще все супер. Хотя – чего я ждал? Это Зона. Тут любая полезная вещь имеет свою темную обратную сторону, и мерзопакостная саркофаговая мокрица – не исключение.

Ктулху, кстати, тоже крючило, кривило и морщило. Рожа в гармошку собралась, щупла книзу провисли, только вздрагивают, когда из Шахха вонючая отрыжка выходит.

– Да, у нас тоже с мокриц кишки в узлы завязываются, даже хуже, чем у вас, – сказал он, перехватив мой взгляд. – Но ради дела можно и потерпеть.

С этим трудно было не согласиться, особенно когда эффект налицо. Вопрос лишь один – надолго ли?

Внезапно из кармана, куда я положил КПК, раздался приглушенный голос:

– Але, лошары, прием.

Мы с Шаххом переглянулись.

– Это тебя, – сказал он.

– Это нас, – уточнил я, вытаскивая коммуникатор, на экране которого по-прежнему горели шесть красных точек. Только сейчас они не двигались, рассредоточившись в линию, перпендикулярную нашему курсу.

– Вы меня слышите, отмычки, хоть и тихаритесь, – сказал голос из динамика. – Я лично видел, как Вите Паленому ваш ктулху башку снес, потому за нами идет не Витя, а лохи с его КПК.

Я внимательно посмотрел на Шахха.

– Значит, глушитель надежный, как швейцарские часы?

Мутант развел лапами:

– А я чо? Шаман покупал, сказал, товар от проверенного торговца, сделан из какого-то редкого артефакта, потому так дорого.

– Торговец тот, по ходу, сделан из очень распространенного артефакта «сволочь», – сказал я. – Массовое явление в последнее время. Где-то прям в промышленных масштабах штампуют сволочей разных, на любой вкус, цвет и размер.

Ктулху лишь вторично развел лапы, состроив кислую харю, хотя до этого казалось, что и так кислее некуда.

– Ладно, – сказал я. – Значит, теперь исходим из того, что мы видим их коммуникаторы, а они видят наш.

– Короче, лошары, – продолжал голос. – Выходить с поднятыми руками не предлагаю, иначе вы, пожалуй, просто свалите. Если идете за нами, значит, решили вы у нас кузнецов отбить. Хрен знает, зачем вам это надо, но подло со спины по нам вдарить уже не получится. Потому, если у вас хватит духа, давайте решим все здесь и сейчас. Даю три минуты на раздумье, и если решите свалить, то ваши кузнецы получат по пуле в черепа прямо здесь. Ваще не втыкаю, зачем нашему начальству нужны эти официальные казни, когда можно просто на месте зачистить утырков, вместо того чтобы таскать их по всей Зоне. А с вами теперь хоть повод есть их вальнуть прямо на месте при попытке к бегству. Короче, решайте, время пошло.

Стимулятор из саркофаговой мокрицы был и правда хорош, ибо мы почти догнали красно-черных, но при этом так бездарно спалились. И командир красно-черных был прав: решать что-то нужно прямо сейчас.

– Только в кино два героя при столкновении лоб в лоб с шестью танками могут победить всех негодяев, – сказал я. – В жизни таких героев мочат сразу по факту начала огневого контакта.

– Я в курсе, – кивнул Шахх. – Косяк отчасти мой, нефиг расписывать офигенные свойства непроверенной шняги. Потому я сейчас выпадаю в стелс и выдвигаюсь. Сколько положу – все мои. А потом ты подтянешься.

– Угу, – задумчиво промычал я. – И сколько я потом положу, все тоже мои. Только их шестеро в экзо, и просто ударами кулаком в бубен ты им ничего не сделаешь, может, только на задницу посадишь. Но стрелять можно и сидя на заднице. А пара пистолетов, летящих по воздуху, вызовет у боргов желание пострелять и по ним, и между ними.

– Ну да, – невесело протянул Шахх. – Если с пулемета засадят и я тушей поймаю с десяток пуль, невидимость держать не смогу.

– И они тебя превратят в мертвый дуршлаг прежде, чем ты до них добежишь, – подытожил я.

– И чего делать? – потерянно спросил Шахх, вконец растерявший пафос и самоуверенность, присущие любому ктулху, особенно – болотному.

– Есть одна идея, – сказал я. – Не уверен, что у нас хватит сил на ее реализацию, но другого выхода я не вижу.

* * *

Земля в Зоне плодородная настолько, что во Вторую мировую войну фашисты из этих мест эшелонами вывозили чернозем, окультуривая им худосочные в плане сельского хозяйства немецкие поля. А радиоактивные выбросы, смертельно опасные для людей, растительности пошли только на пользу. Исходя из чего здесь трава, кусты и деревья имеют свойство расти ненормально хорошо – правда, за исключением экстремально зараженных мест, где растительность хилая, серая, полумертвая.