Закон Талиона

За рулём сидел (ё-моё!)…сидела женщина, и не просто женщина, а, как бы помягче, не шибко привлекательная особа женского пола. Приличным людям полагается отзываться о женщинах, как о покойниках: либо хорошо, либо вообще помалкивать. Коля, в своё время, учился в институте, чтобы стать приличным человеком. Не выучился. Кроме того, он ощу-щал в себе вполне понятную антипатию к любому, кто, так или иначе, соприкасается с сек-тантами. Поэтому, пусть будет особа лет примерно так от двадцати до тридцати пяти от ро-ду, костлявая, плоскогрудая, с испитым, топорной выделки чертами, с неподходящими к уз-кому лицу толстыми губами в комочках дешёвой помады. Размалёванный рот очень удачно гармонировал с дурацкими красными стёклами на длинных и раскосых солнцезащитных очках, от чего создавалась иллюзия зияющих вместо глаз кровавых ран. Одна приятная не-ожиданность — голубой брючный костюм сидел на особе вполне ладно.

Коля склонился, придерживая дверь, и без улыбки — чай не китаец — представился:

— Я - Иваньков. Вы за мной?

Особа, приглашающее хлопнув похожей на птичью лапку ладошкой по сиденью рядом с собой, растянула губы.

— Садитесь, Николай. Сумочку сзади пристройте.

Коля испытал шок, поскольку именно этот голосок девочки-десятиклассницы он, мож-но сказать, только что слышал из мобильника. Вот это да! Вот тебе и нежная хризантема! Скорее уж сирена, с которой, несмотря на её чарующий голос, побаивались связываться да-же герои древности.

Тем не менее, преодолев секундное замешательство. Коля забросил сумку, куда сказа-но и чинно уселся, куда указано. Машина тронулась. Сердце больше не щемило, да и разго-воры разговаривать что-то не тянуло, но провинциалу, которого гостеприимно везут по Мо-скве, сидеть букой и отмалчиваться всяко-разно невместно — не та птица. К тому ж, особа, вряд ли питающая заблуждение по поводу своей внешности, может расценить молчание, как неприязнь, и записать его на свой счёт. В принципе верно, но не нужно. А, главное, согласно легенде, он просто обязан проявлять естественный в его положении интерес, как-никак, а едет он не куда-нибудь, а устраиваться на пока неизвестную, но высокооплачиваемую работу.

Стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо, он приступил к светской беседе, сооб-разно своему статусу.

— Хорошая машина "Волга". Нам далеко?

— Не очень, — пропела сирена, — если пробок не будет, часа за два доедем.

— А вообще? — проявил он положенную настырность.

— За город, — уточнила сирена, — меня, кстати, Натой зовут.

— Очень приятно, — соврал Коля, шаркнув ножкой по резиновому коврику, а меня…

Ната, толкнув парня локтём, очень музыкально рассмеялась.

— Ты уже сто раз успел представиться.

Удивительно, но факт: после сопровождаемого смехом лёгкого касания, Коля ощутил пусть слабый, однако, явно сексуальный позыв. Ну, ё-моё, ни хрена себе! Он прислушался к своим ощущениям. Мамочки мои, да ведь прямо здесь, не отходя от трассы, началась психо-логическая обработка! Да как искусно! Вот вам и заурядная страшилка за рулём. Получите, молодой человек, щелчок в нос, за самоуверенность. Про нос очень своевременно вспомнил: каких-то особых запахов в салоне вроде бы нет, однако без паров дурмана явно не обошлось, иначе чем объяснить внезапно накатившее возбуждение. А сирене хоть бы хны. Наверное, дурманная химия рассчитана только на мужиков, или у неё в крови противоядие. И здесь тоже "дурют нашего брата".

И, что дальше? Та-ак, по идее, вот сейчас вот, он должен маленько посопротивляться, как бы подсознательно не воспринимая свою попутчицу, как женщину. А потом? Потом па-циент потихоньку оттаивает, расслабляется, проникается симпатией к гипноиндуктору и, испытывая нарастающее половое влечение, начинает молоть языком, оказывать всяческие знаки внимания, полагая себя в меру несмелым и потому ещё более коварным обольстите-лем. Значит, надлежит обольщать и обольщаться. Что ж, надо, так надо. Поехали.