Закон тени

Она посмотрела на него тем самым взглядом, который он так хорошо знал: глядя сквозь него, словно стараясь разглядеть что-то давно утраченное.

— Наверное, нам было предначертано увидеться еще раз. Здесь, где все кончится.

— Почему именно здесь? Что вас связывает с этим местом?

Женщина подняла голову, вглядываясь в потолок.

— Здесь соединились труды двух моих отцов.

Пико ничего не понимал. Ища объяснения, он обернулся к Франческо.

— Я рассказывал о Стефано Поркари, — ответил тот. — Его судьба вам известна. Когда его предали, он еле успел предупредить об опасности своих близких, хотя и понимал, что, поступая так, подписывает себе приговор. Вы видели рисунок Леона Баттисты.

— Он предпочел погибнуть, но спасти своих сограждан, — произнесла женщина, и голос ее дрогнул от внутренней боли. — Я была в ту ночь в доме Поркари.

Пико заметил недоверчиво:

— Но этого не может быть, ведь с тех пор прошло уже почти тридцать лет…

— Я там была, — как во сне повторила женщина.

Пико снова обернулся к Колонне. Возможно, в довершение всего женщина была немного не в себе. Тот, должно быть, догадался о мыслях Пико и покачал головой.

— У Стефано Поркари была подруга, которая носила под сердцем его ребенка. Девочка родилась через несколько месяцев.

— Так вы его дочь? — прошептал Пико.

Теперь он наконец понял смысл той странной церемонии перед заброшенным домом, когда девушка клала цветы к порогу. Это был не мистический обряд, а простое свидетельство любви к отцу, которого она ни разу не видела.

Женщина пристально смотрела в пустоту.

— Да, — ответил за нее Франческо Колонна. — Благодаря его жертве многие заговорщики избежали западни, а остальные не выдали их даже под пытками. Это спасло жизнь многим. Кардиналу Просперо, моему отцу и другим, кто был вне подозрений. Из благодарности к Поркари мой отец спрятал его подругу в Палестрине, втайне принял роды и взял малышку в наш дом. Он воспитал ее в почтении и любви к памяти отца и ко всем, кому удалось выжить.

— Но вы сказали, что у вас два отца! — не удержался от восклицания Пико, вспомнив вдруг слова женщины.

— Да. Был еще один человек, который за руку провел меня сквозь годы одиночества. Он находился рядом со мной, с отцовской нежностью прививая мне те идеалы, которые разделял с моим отцом. Он шаг за шагом выстраивал мою душу, как отец дал жизнь моему телу. Леон Баттиста.

Женщина запнулась и жадно вгляделась в лицо Пико в ожидании реакции.

— Леон Баттиста Альберти принимал участие в заговоре? — прошептал он, как громом пораженный.

— Об этом никто не знает. Это скрывали даже от членов Витрувианской академии. От всех, кроме руководителей. Он помогал делу со всей присущей ему силой и отвагой. Мало кто знал, насколько великолепно Леон Баттиста владел оружием. У него была задача повести за собой бойцов на первый штурм ватиканских дворцов, а Стефано должен был воодушевить римлян и поднять восстание в Капитолии.

В голове у юноши постепенно начали складываться фрагменты этой грандиозной фрески. Глубоко человечный гений архитектора породил мечту. Он был незаконнорожденным, много лет провел в изгнании, науку постигал шаг за шагом, борясь с нищетой. И вот ему встретились сочинения Платона, и он понял, что существует знание гораздо более древнее, чем наука греков. Люди владели этим знанием, а потом его утратили. Тут и родилась мечта вновь обрести это знание и воплотить в камне. Муки одиночества скрашивала дочь друга, как и он, лишенная всех прав своего рода и семьи, пораженная той же неизлечимой внутренней пустотой. Теперь Пико понимал, каким образом свет и тени жизни архитектора привели к такому проекту. Он был сыном страдания, и страдание везде преграждало ему дорогу.

Джованни обернулся к женщине, которая по-прежнему бесстрастно глядела на него. Теперь он понимал, в чем секрет ее холодности. Это была пустота одиночества, того одиночества, которое она так часто читала в материнских глазах.

Из боковых капелл бесшумно, как тени, появились карлики, скользнули вдоль нефа и собрались в кружок вокруг саркофага. Женщина кивнула, и они, делая невероятные кульбиты, стали карабкаться друг другу на плечи, пока самый верхний не добрался до фонаря, венчающего купол. Там, балансируя на живой пирамиде, он что-то взял, и пирамида распалась, змеиным извивом соскользнув на землю.

Карлик положил к ногам женщины что-то завернутое в ткань, и отошел вместе с остальными. И тут Пико осенило. Так вот как убили резчика! Смерть спустилась с потолка через маленькое отверстие в крыше сарая, замкнув его в могиле.

— Это вы убили Фульдженте и печатника! Но зачем? Они собирались вас выдать?

Лицо Франческо Колонны исказила презрительная усмешка.