Закон вселенской подлости

– А может, его украл какой-нибудь садист? – предположила я, чтобы тоже хоть что-то сказать (что, всем можно бред нести, а мне нельзя?). – Наша Чу… Э-э-э… Чудовищно колючей ведь была наша Сюзи, изобретательный ум мог сочинить немало мучительных пыток с ее применением!

– Ахххх! – Юля шумно выдохнула и прижала руки к заколыхавшейся груди. – Я вот сейчас подумала: а ведь мало кто так изобретателен, как сексуальный маньяк со стажем!

Следователь Ромашкин посуровел.

– Та-ак, девки, – Гавросич упер сухие кулачки в бока. – Что вы от меня скрываете, признавайтесь? Что это за речи про сексуальных маньяков? Вы чем тут без пригляда занимаетесь, а?

– Простите нас, Гавриил Иосифович, – понурилась Юля.

«Только не говори про Чучундру, только не говори про Чучундру!» – мысленно взмолилась я.

– Алексей Витальевич, можно, мы дедушке расскажем…

«Не про Чучундру!!!»

– …про маньяка? – закончила Юля.

«Фу-у-у-у!» – выдохнул мой внутренний голос.

А полицейский следователь Алексей Витальевич Ромашкин покачал головой, пробормотал что-то невнятное про «старых да малых» и спросил неожиданное:

– А сырники у вас со сметаной или с вареньем? Я лично с вареньем люблю.

– Во-от, правильно, покушаем, заодно и побеседуем, – обрадовался и захлопотал Гавросич.

Тщательно дозированную следователем информацию о маньяке дед наш воспринял, можно сказать, с энтузиазмом.

– А я знал! Я всегда знал, что мои девчата самые-самые! – объявил он и кулачком отстучал на Юлиной спине какой-то энергичный ритмический узор. – Не сутулься, Юлька, держи спину ровнее, а нос выше! Тебе гордиться надо, не на каждую девку такой спрос!

– Оно, конечно, так, но я бы предпочла обыкновенного мужика, а не маньяка, – вяло отреагировала на дедов спич на редкость востребованная девица.

– Что вы такое говорите, Гавросич, какая Юле радость от того, что на нее охотится маньяк? – вступилась я за подружку. – Только страх один! Хоть вовсе из дому не выходи!

– Кстати, правильное решение, – тщательно подбирая последним сырником остатки варенья со дна мисочки, поддержал предложение сладкоежка-следователь. – Взяли бы вы, Юлия Юрьевна, больничный и посидели бы дома, пока мы вашего маньяка не обезвредим.

– Так дома тоже небезопасно! – напомнил Гавросич, моментально грустнея. – Сюзи-то мою злодеи прямо из дома вынесли, где гарантия, что и до Юли не доберутся?

– Да, но в мастерскую я тоже идти не хочу, – уперлась Юля. – Как я вообще смогу работать, зная, что ко мне подбирается маньяк? И что я нарисую в таком настроении? Мне, между прочим, на этой неделе предстоит детские обеденные наборы расписывать!

Я представила, какими мрачными кладбищенскими сценами разрисует деморализованная художница младенческие поильнички, и содрогнулась.

– Больничный возьми, но дома не сиди, тебе нужно находиться в безопасном месте, на людях, – рассудил Гавросич.

– Это где же я такое место найду? – хмыкнула Юля. – Чтобы люди там были, а опасности не было?

– А вот это как раз очень просто! – обрадовалась я, внезапно найдя решение. – Пойдешь со мной в библиотеку! У нас там тихо, спокойно, народу немного, но все же не пусто, и люди сплошь приличные, не гопота из подворотни!

– К тому же просто так с улицы в библиотечный зал не войдешь, у каждого посетителя имеется читательский билет, то есть все посетители подтвердили свою благонадежность и состоят на учете! – подхватил следователь. – А вы, Паулина Павловна, голова!

– Полина, – привычно поправила я, польщенно краснея.

«Вот бы он еще не только голову, но и тело заметил! – оживился мой внутренний голос. – Ты же не каракатица какая-нибудь, вполне себе ничего девушка, да и следователь этот недурен и, кажется, неженат. Во всяком случае, обручального кольца у него на пальце нет».

– Не будем забегать так далеко вперед, – проворчала я.

– В смысле? – спросила Юля.

Я сообразила, что ответила сама себе вслух, и покраснела гуще.

– В смысле, в глубины книгохранилища я тебя не поведу, там тебе будет одиноко и неуютно, а вот в читальном зале можешь хоть целый день сидеть, я тебе самый мягкий диванчик выделю.

– Говорю же – голова, – одобрительно пробормотал Ромашкин и посмотрел на меня так, как будто все-таки разглядел еще что-то.

И внезапно история с маньяком представилась мне в новом свете и не в черном цвете.

В конце концов, маньяка этого мы с Юлей еще и в глаза не видели, а с двумя интересными парнями уже познакомились!

Понедельник

Обычно я встаю на сорок минут раньше, чем Юля. Это позволяет избежать жестокой конкурентной борьбы за ванную и трюмо, перед которым наиболее удобно одеваться. Гавросич просыпается немногим раньше меня, но прием водных процедур не затягивает, а на единственное в доме большое зеркало и вовсе не претендует, так что исторически сложившееся расписание всех устраивает.

Сегодня утром все вышло иначе.