Закон землеройки

Первые сто метров я преодолел быстро и в полном восторге. Освеженное тело двигалось на удивление легко, а чуть притопленный в воде пакет не мешал грести совершенно. Однако стоило мне достичь середины реки, как я ощутил вдруг давление довольно сильного и более холодного течения, начавшего неумолимо сносить меня в сторону от мысленно проложенного маршрута. Усилия пришлось удвоить, но тем не менее я с тоской проводил взглядом не одно удобное для высадки место… А вскоре течение уже мощно тащило меня вдоль широкого и плотного камышового леса. Я попробовал нащупать ногами почву, но никакой опоры кроме топкого растительного месива, увы, не обнаружил. А тут еще и некстати раздувшийся пластиковый мешок ни в какую не желал пускать меня в плотную щетину камышовых зарослей. Словом, довольно скоро я почувствовал, что силы меня оставляют.

Запрошенные речниками двести пятьдесят рублей стали казаться теперь суммой столь мизерной, что я не единожды упрекнул себя за опрометчивый отказ от их предложения. Бороться с течением я в итоге перестал вовсе. Просто, крепко обхватив объемный пакет-поплавок, безвольно поплыл туда, куда оно меня влекло. Правда, не спуская при этом глаз с правого берега, где, по моим прикидкам, рано или поздно должен был открыться проход к твердому берегу. Когда меня стихийно пронесло по водной глади километра полтора и вдали мелькнул знакомый силуэт большого городского моста, я наконец различил в непроходимом травяном массиве некое подобие узкой просеки.

Глава 6. Нежданное знакомство

Собрав остатки сил и упорства, я рванул в сторону этой протоки, моля Бога помочь мне как можно скорее добраться до нормального плотного дна. Так оно, по счастью, и случилось: вскоре я ощутил ступнями обкатанные водой галечные валуны.

Выбравшись на задубевших от холода и потому едва гнущихся ногах на берег, я первым делом стянул с себя трусы и, отжав их почти досуха, использовал потом в качестве полотенца. Когда же покончил с процедурой облачения в извлеченную из пакета одежду и поднял голову, неожиданно увидел направленные на меня две пары глаз. Одна пара принадлежала здоровенной овчарке пегой масти, а другая – белокурой девочке лет двенадцати. В положение я попал, мягко говоря, щекотливое, ибо не имел в руках ни палки, ни ножа, а собаченция уже недобро пригнула голову и нервно облизывалась. От девочки же, напротив, веяло спокойствием и доброжелательностью, поэтому я рискнул обратиться к ней с вопросом:

– Не подскажешь, детка, я, случаем, не к Лисовкам выплыл?

– Нет, дяденька, вы в Чудово приплыли, – ответила она тонким, но серьезным голоском, не очень свойственным детям в столь юном возрасте. – А чтобы в Лисовки попасть, вам нужно дальше плыть.

– А что, пешком я не смогу до них добраться?

– Если папа дорогу покажет, то доберетесь, конечно, – с прежней рассудительностью заверила меня юная селянка.

– А твой пес меня, случаем, не цапнет? – опасливо задал я очередной вопрос.

– Ну что вы?! Он у нас добрый! Если у человека палки при себе нет, он на него даже не тявкнет. – Для убедительности девочка положила тонкую, почти прозрачную ручонку меж настороженно торчащих ушей овчарки и произнесла все с той же, начавшей казаться мне несколько комичной, серьезностью: – Лежать, Марат!

Пес недовольно от меня отвернулся, как бы предоставляя возможность беспрепятственно пройти мимо, я и не преминул его «добротой» воспользоваться. Оказавшись на вершине косогора, плавно переходившего в небольшую ровную поляну, я увидел метрах в тридцати от себя довольно опрятную избу, возле которой к забору была привязана дородная черная корова. Поскольку уже смеркалось, а желания добавить к блужданиям по реке еще и блуждания по лесу у меня не было, я обошел стороной удивленно воззрившуюся на меня буренку и решительно поднялся по высоким ступенькам к приоткрытой двери жилища.

Из полутемного коридора, освещенного лишь засиженной мухами единственной лампочкой, я столь же смело шагнул в просторную, но тоже не очень светлую комнату. Спиной ко мне перед большим иконостасом стоял на коленях мужчина и вполголоса молился:

– Господи, прости нам все прегрешения наши…

Почувствовав себя крайне неловко, я попятился, но мужчина, оглянувшись на звук отворенной мною двери, остановил меня.

– Проходите, проходите, не стесняйтесь, – любезно произнес он, быстро поднявшись с колен. – Чем обязан вашему появлению в моей скромной обители?

– Да вот, умудрился совершить большую глупость: отправился из города вплавь, – расстроенно признался я. – Надеялся прямо в Лисовки угодить, однако где-то на полпути столкнулся с совершенно безумным течением, которое и вынесло меня сюда.

– Хорошо отделались, – укоризненно произнес мужчина, который, когда выпрямился, оказался почти на голову выше меня. Потом протянул руку и представился: – Ростислав.

– Александр, – пожал я его могучую длань. – Извините, пожалуйста, за беспокойство…